Мургаш

— Тогда жди меня завтра на мосту, в семь часов. Пойдем на заседание. Так скорее войдешь в курс дела и познакомишься с товарищами. Впрочем, большинство из них ты знаешь.

На промышленных предприятиях и в самом деле было неладно. На таких больших фабриках, как «Рила», «Глория», «Шабат», «Балканский шелк», совсем не было молодежных организаций, хотя на каждой из них работали одна-две наши девушки.

Я решил начать с фабрики «Рила». Там работала одна черноглазая девушка с коротко подстриженными волосами, которую все называли толстушкой Ленкой. Как-то я встретил ее после работы, чтобы поговорить с ней. Мы пошли вместе по темным грязным улочкам, незаметно оглядываясь — не увязался ли кто следом за нами. Со стороны нас можно было принять за влюбленную парочку.

— Сколько еще ваша фабрика будет оставаться без молодежной организации? — задал я вопрос.

Девушка замялась на миг и виновато спросила:

— Что же я могу одна сделать, Добри?

— Почему одна? Что, у тебя подружек нет? Ты будешь секретарем группы. Обдумай, кого можно привлечь, подыщи место и назначь день для собрания. Два дня на подготовку тебе хватит?

— Хватит… Только кого же привлечь?

— Сама решай. Безусловно, надежных девчат, тех, кто верит тебе и на кого ты можешь положиться.

Нам приходилось вести долгую и упорную борьбу за каждого нового человека, за каждого единомышленника. Приходилось подолгу спорить, убеждать, чтобы в конце концов человек тебе поверил и пошел вместе с тобой. Но надо было и внимательно следить за каждым шагом этого человека, чтобы он не наделал ошибок.

Встреча с девчатами с фабрики «Рила» была назначена на субботу сразу после работы в квартире Тодорки, в небольшом одноэтажном неоштукатуренном домишке.

В маленькой низкой комнате над кроватью висел коврик с изображением сказочного озера, по которому плавал белый лебедь с невероятно длинной шеей. Стол был покрыт вязаной скатертью, на стене висела керосиновая лампа.

Когда я вошел, в комнате были четыре подружки Тодорки: Борка, толстушка Ленка, Катя и Вера. Они застенчиво поздоровались со мной и уселись рядком на кровать, оставив для меня единственный стул с высокой спинкой, выкрашенный белой масляной краской. Неловкое молчание нарушила Ленка:

— Девчата, это Добри, муж нашей Лены. Он нам расскажет, зачем мы собрались здесь.

В первый раз я проводил собрание с девчатами. Будь на их месте парни с фабрики резиновых изделий или какие-то другие ребята, я знал бы, с чего начать.

— Приходилось ли вам голодать по нескольку дней? Оставаться без куска хлеба, без ложки супу? — задал я не совсем обычный вопрос.

Девчата удивленно переглянулись.

— Однажды я не ела целый день, ничего не было в доме, а вечером пошла к знакомым, и когда они сели ужинать, то и меня пригласили, — сказала Вера и вдруг совсем смутилась, а подружки ее весело засмеялись.

— А зачем ты об этом спрашиваешь? — обратилась ко мне Катя.

— Я знаю людей, которые по неделе голодали, причем добровольно, возвращали пищу, отказывались есть и пить.

— Почему?

— В тюрьме это называется голодовка. Так борются против несправедливости и произвола.

И стал им рассказывать о наших людях, осужденных пожизненно или на десять, двенадцать, пятнадцать лет тюремного заключения, о тех, кто попадал в тюрьму еще молодым, а выходил из нее седым стариком, но с непоколебленной верой в правоту своего дела.

Собственные воспоминания чередовались с прочитанным в книгах, и я не заметил, как наступил темный январский вечер. Девчата внимательно слушали меня.

— Хотите быть похожими на таких людей?

Наступила тишина, и я подумал, не слишком ли запугал девчат. Я беспокойно крутил пуговицу пиджака. Отвел взгляд в сторону, чтобы не мешать им признаться: «Страшно». И тогда услышал тихий голос: «Хотим».

Я обвел их всех взглядом. Кто это сказал? Они сидели, тесно сдвинув плечи, и это негромкое «хотим» было общим ответом пяти новых членов молодежной организации фабрики «Рила».

Первый шаг был сделан.

3

1 марта 1941 года на болгарскую территорию вступили немецкие войска, а еще через день было официально объявлено, что Болгария присоединилась к Тройственному союзу. Задолго до этого страну буквально наводнили немецкие «туристы», которых нацисты отправляли сюда на случай, если болгарское правительство попытается не подчиниться их приказам. В наших правящих кругах было немало англофилов, довольно обширными были деловые связи крупной буржуазии с Англией и Францией. Однако верх взяли германофилы. Заявление ТАСС о том, что Советский Союз не одобряет политики болгарского правительства, не было опубликовано в нашей печати, но передавалось из уст в уста.

Однажды публика, пришедшая на премьеру в Народный театр, с удивлением обнаружила на креслах листовки против вступления Болгарии в союз с гитлеровской Германией. Обнаружила их и полиция. Зал был на некоторое время закрыт, и представление началось с опозданием на час. Этот факт стал известен всей Софии. Тысяча двести зрителей стали невольными распространителями взглядов коммунистов на решение царского правительства Болгарии о присоединении к фашистскому Тройственному союзу.