Мурный лохмач

Базиль инстинктивно отскочил назад, приготовившись контратаковать, но вместо этого развёл руками, втягивая когти, и эффектно сверкнул клыкастой улыбкой, которая часто обезоруживала визави лучше, чем шпага. Эта была совершенно искренняя реакция на приближавшуюся к нему даму. Та была полной противоположностью Клодины, но при этом просто обворожительно хороша! Хрупкая блондинка с грустными синими глазами и высоким соблазнительным бюстом однозначно стала бы первой красавицей Парижа по ту и по эту стороны, если бы не одна особенность, говорившая об особом коварстве проклявшего её некроманта: от талии прекрасное тело, достойное самой Афродиты, плавно переходило в туловище огромного паука.

– О, мау-дмуазель! – промурлыкал Базиль. – Вы так прекрасны, что я счастлив попасть в ваши сети!

Его совершенно не пугали эти анатомические особенности. Став оборотнем, за несколько сотен лет метаний между жизнью и её противоположностью, он насмотрелся такого, что мелочи, типа неожиданно возникающих отброшенных копыт или даже склеенных ласт, абсолютно не удивляли и не отталкивали, как и, например, торчащий из головы дамы топор, вонзённый туда ревнивцем-супругом. Такова была реальность: оборотни имели черты животных, а другие обитатели Потустороннего Парижа несли внешние проявления момента своей гибели. Сейчас свобода Базиля висела на волоске, а вернее на тонкой паучьей нити. Кромешники, наверное, отследили его попадание в сеть и, конечно, знали, где обитают пауки-оборотни.

– Льстец! – улыбаясь, сказала дама, но сладкий яд его речей уже возымел действие на неё.

– Вовсе нет! – возразил Базиль. – Я самый честный кот по ту и по эту стороны, когда дело касается женской красоты! Как ваше имя, прелестница?

– Арахнея! – грозно прозвучало в этот момент снизу.

– Это кромешники! – прошептала дама, мгновенно окутав Базиля сетью.

Через мгновение он уже висел под потолком вниз головой, плотно замотанный в серое липкое полотно, как все остальные. Перед тем, как поднять его на такую высоту с помощью прочных нитей, Арахнея поцеловала его в шею, отчего Базиль начал терять сознание, только теперь поняв, что это был ядовитый укус, а не поцелуй. Словно сквозь сон, он слышал приятный нежный голос паучихи.

– Вот можете проверить, здесь нет никого с бьющимся сердцем, кроме меня, – говорила она, видимо обращаясь к кромешникам.

Эти слуги Хозяина Потустороннего Парижа обладали тонким слухом и могли отличить оборотня от других обитателей потусторонья. Сейчас они действительно слышали стук только одного сердца, стучавшего в груди говорившей с ними блондинки, правда, стучало оно слишком быстро для честной горожанки, но учащение сердцебиения не считалось преступлением... пока. Базиль очнулся уже днём. Голова болела, перед глазами всё плыло, а тело ныло так, будто над ним проводили пытки с помощью «железной девы» – единственной женщины, с которой Базиль не хотел бы иметь близких контактов, потому что так называлось средневековое орудие пыток, выполненное в виде металлического саркофага с шипами внутри, имевшего форму женщины в длинной мантии.

– Вот выпей! – услышал он голос Арахнеи, и его губ коснулась стекло бокала, в котором плескалась неизвестная жидкость. – Это противоядие.

Базиль с трудом опустошил бокал, но с последним глотком ему стало гораздо лучше. Он попытался встать, но от резкой смены положения тела голова закружилась, и оборотень ударился бы виском прямо об угол стола, если бы его снова не подхватила спасительная сеть.

– Не торопись! – сказала Арахнея, заботливо уложив его на лавку и нежно поправив его волосы. – Надо отлежаться, яд самки паука – очень сильная вещь.

– Кто это сделал с тобой? – спросил Базиль, поймав её тонкую нежную руку.

– Один могущественный сюзерен, – уклончиво ответила Арахнея.

– Как его имя?! – настаивал Базиль.

– Зачем тебе? – спросила паучиха, высвобождая руку, но всё-таки позволила своему гостю прежде запечатлеть на ней поцелуй.

– Я выцарапаю ему глаза! – пылко заявил оборотень.

– Не получится, – тихо сказала Арахнея, и в её взгляде отразилась боль. – Сейчас он ещё сильнее, чем раньше. Теперь все и всё здесь принадлежит ему, потому что это Хозяин Потустороннего Парижа!

– Правда?! – изумился Базиль, слегка приподнимаясь на локте и тут же снова падая на полотнища сетей. – Как же так получилось? За что?

– У меня была свадьба, когда он наведался в наше селение и потребовал право первой ночи, – сказала Арахнея. – Никто не посмел ему возразить: ни отец, ни мой супруг.

– А ты?

– А я поехала с ним в его замок и там попробовала задушить его шёлковым шнурком. Мне это почти удалось, если бы не проклятие! Когда он вернул меня обратно уже в этом облике, от меня отвернулись все, – прошептала Арахнея, скомкав одну из сетей, а потом с интересом взглянула на Базиля – А ты на самом деле считаешь меня красивой?

– Конечно! Ты прекрасна и удивительна! – сказал тот. – А ещё ты сильная, смелая и умная, раз смогла преодолеть и взять под контроль силу своей животной ипостаси. Да таких женщин раз, два и обчёлся!