«Муромцы» в бою. Подвиги русских авиаторов

серьезнее, а хвост избит вдребезги, прямо решето. В корабле звон стекол, течет бензин из пробитых баков. Стреляя по

кораблю, резерв противника обнаружил себя. Наша пехота передала на батареи, и их разделали под орех. По-

видимому, они даже не заметили, где сел корабль, потому что германская артиллерия не стреляла по этому району.

Причиной остановки моторов явилось замерзание осадочной воды в бензинопроводе.

Корабль разобрали, вывезли на вагонетках по частям и привезли в Зегевольд. Теперь его собирают. Алехнович

привез чудные снимки со снежком — ясные-ясные.

Мы все решили окончательно, что Витковский — «рыбий глаз». Помилуйте: в Лиде мы с ним попали в грозу и

блуждали, 5-го с ним же у нас стал мотор. А теперь Башко чуть не сел в плен. После всего этого при первом же поле те,

когда Витковский пришел на один из кораблей, тот начал разбег и тихонько выключил один мотор.

Перевозка «Киевского» в Зегевольд.

Разборка «Киевского» корабля после посадки в болото. Октябрь 1915 г.

—

У нас что-то с мотором, верно, не полетим. Идите лучше, вот тот корабль сейчас снимется.

Витковский спешит на другой корабль, но сигнализация уже налажена. На верхнюю площадку вылезает

артиллерист и машет рукой. Витковский еще только подходит. В это время — полный газ. Корабль бежит и взлетает.

Здесь же спешно заводят мотор, и когда Витковский, вернувшись, уже опять собирается лететь с первым, тот, не

дожидаясь его, тоже дает полный газ. Поскорее улетают подальше. После возвращения — разговор:

—

Что же вы меня не взяли?

—

А я думал, что вы улетели с Лавровым.

—

Да нет, он меня не дождался.

Выпал снег, погода плохая. Я поехал в Питер. В это время погода прояснилась, и я спешно вернулся.

Оказалось, что наши собрались в полет, но Алехнович задел концом крыла наш корабль и сломал себе элерон и нам

повредил крылышко. Пока меняли, стало поздно, и полет не вышел. Лавров бомбил Туккум. Нижевский тоже куда-то в

туман спихнул бомбы.

Погода опять испортилась. Снег выпал в аршин. Сидим дома. У нас на корабле меняют прежние

сальмсоновские радиаторы на радиаторы немецкого типа, плоские, по бокам мотора. Одна секция за другой. Делать

нечего. Занимаемся изобретениями. Лавров конструирует корабль с шестнадцатью моторами. Я — легкий разведчик-

моноплан с автомобильным мотором сзади. Тип близок к аппарату «Би» Кованько. Толкуем с Лавровым по поводу

больших кораблей. Я делаю предложение: в толще крыла сделать проход к моторным секциям. Предлагается

установка орудия. Я делаю проект сухопутного броненосца с двумя моторами и гусеничным ходом типа так

называемого «вездехода». Сильная бронировка, орудия и предназначение: атака проволочных заграждений и окопов.

Панкрат чертит бронированный аэроплан типа «Альбатроса» с четырьмя пулеметами, двухместный, для содействия

атаке. Он должен ходить на 50—100 метрах и бить по резервам, окопам и артиллерии противника. Составляем

докладную записку об этих двух вещах и вручаем ее А.И. Гучкову, прося передать в военную комиссию. Увы, записка

канула в вечность. А ведь это было предложение тех самых танков, которые впоследствии сыграли такую роль на

Западном фронте. И это было предложено еще зимою 1915-го. Снег лежит больше аршина. Нам шлют из Эскадры лы -

жи. В парке замка устроили катание на бобслее. Душой всего предприятия — княжна Крапоткина. На «бобах» —

штурвальное управление. Скатившись один раз, сажусь за штурвал и скатываюсь благополучно. Раскат около полу-

версты длиною. Назад «бобы» тащит ослик.Раз прояснело. У нас возня с радиаторами. Собрался Алехнович. Но на

взлете на ровном месте у него рассыпалось шасси, а за ним поломался и весь корабль. Причин никаких, за

исключением ветхости самой машины. Корабль увезли. Уехал и экипаж 5-го.Замело нас окончательно. Изредка только

высовываем нос. Мороз загоняет обратно в тепло. Я обморозил лицо, пробуя радиаторы, с которыми что-то не ладится.

Лицо опухло, и образовались нарывы. Чувствую себя неважно: дают себя знать легкие, и вообще — зима и работа

утомили.

ГАЛИЦИЯ, 1916 г.

В декабре 1915 г. приходит телеграмма: «2-му» и «Киевскому» погрузить корабли на железную дорогу и ехать

на Галицийский фронт. Разбираем, грузим и едем. Нас провожает вся семья отряда. В Зегевольде начальство

принимает Лавров.

Берем с собою Павлика. Он сильно бедокурил в Пскове, так как его не пускали в отряд. Еще в октябре

приехал- таки к нам «Сикорский-16». Пошехонов (летчик Эскадры. — Прим. А. С. Никольского.) тоже просился в

отряд, и его не пускали. Тогда он уселся на «Фарман-16» и стал выделывать на нем разные штуки, проносясь над

самой крышей дома, где жил начальник Эскадры. Нырял в пространство между домами и, делая «горку»,

перескакивал через крышу. Делал отчаянные виражи и прочее. При первом его появлении генерал с женой и Игорь

Иванович Сикорский вышли на балкон, да так и обомлели. Игорь Иванович не вытерпел и ушел в комнату. А

Пошехонов продолжал носиться, чуть не цепляя крылом за балкон. Когда он сел, то прямо с аэродрома был отвезен