Мусор

Ангелина на чай так и не пришла. Она какое-то время стучала ящиками в глубине своей комнаты, пока все смотрели на кухне новости, хлопала дверью ванной, а после неожиданно крикнула из прихожей: «Я ушла!». Мать дёрнулась, кинув быстрый смущённый взгляд на старшего сына, перед которым всем, похоже, было стыдно за непутёвую девчонку, включая и саму сестру. Она кинулась было за ней, но не смогла обойти стол, звучно гаркнула в сторону дверного проёма: «Когда обратно? К ужину придёшь?», – но ответом был лишь хлопок затворившейся входной двери.

– Ох, – мама тяжело рухнула обратно на свой стул, взяла чайную ложечку и стала со звоном размешивать сахар в чашке, ни на кого не глядя.

– Кто бы знал, – грустно вздохнула тётя Клава. – Думали: девчонка! Послушная, при матери всегда будет. С пацанами вон, поди, таких проблем не было.

– Ага, не было! – съязвила мать. – Как же! Только и вылавливала обоих по улицам. Димка, ладно, он больше домашний, но Сашка…

Она снова взглянула на сына и прервалась, улыбнулась ему, как бы прощая.

– Да уж, маленькие они все ангелочки, но что вырастает из них! – сказала Клава, и Саше показалось, что она уже произносила это.

Воскресный день здесь тянулся изнурительно медленно. Ему мучительно хотелось выйти на улицу, где было такое высокое, светлое небо, хоть и без солнца, прозрачный воздух, но не находилось повода, и он сидел в зале, на сложенном уже кресле, не понимая, чем заняться. Наконец, достал ноутбук, без особенной цели. Дима, всё так же валявшийся на своём спальном месте в штанах поверх скомканного белья, не отрываясь от телефона, холодно заметил: «Компьютер я бы тут не стал светить. Когда отец вернётся. Заложит – не заметишь. И телефон при себе держи, как я».

Через пару часов вернулся и отец – хмурый, злобный, но, кажется, немного навеселе. Он как будто упал на расправленный диван и с готовностью уставился в экран, на котором показывали от безделья найденный Сашей комедийный сериал – не очень смешной, но хотя бы немного забавный.

Клава всё так же сидела с мамой на кухне, и оттуда доносилась их оживлённая беседа – кажется, сестры о чем-то спорили. Наконец, тётка собралась уходить, но перед этим заглянула в комнату, чтобы напомнить племяннику про его обещание о телевизоре. Саша, забывший о её просьбе, тут же с удовольствием поднялся: он рад был выйти и сделать хоть что-то. Но неожиданно резко вскочил Дима.

– Зачем? Я обещал – я сделаю, – и, ловко обогнув толстенькую тётю, оказался уже стоящим в коридоре. «Вопрос чести», – подумал о брате Саша.

Стало совсем тоскливо сидеть под неистово тикающими часами, перед мельтешащим и кричащим телевизором. Отец уже заснул и громко засопел. В комнате сгущались сумерки, делая её незнакомой и зловещей – только два прямоугольника окон подсвечивались с той стороны ослепительной бирюзой. Неужели это прошёл целый, чудесный, ясный день? Саша подумал, что нужно позвонить своим старым школьным друзьям: перед поездкой ему казалось, что он, приехав, сразу окунётся в атмосферу работы и напишет им позже, но сейчас понимал, что это были обычные мечты, с которых начинался любой проект, и, кроме как идти гулять, ничего ему пока не остаётся. Ещё немного подумав, он достал телефон и нашёл номер Юрца – самого близкого из остававшихся в Боголюбове его товарищей.

– Здорово, – сразу ответил тот, как обычно лениво пережёвывая слова и, судя по частым паузам со вздохами, попутно куря сигарету.

– Привет. Что делаешь? – осторожно поинтересовался Саша, не зная, как сразу приступить к договорённости о скорейшей встрече – после возвращения из Москвы, где у всех были планы, спешки и большие расстояния, которые приходилось всегда учитывать, он забыл, что здесь это делалось запросто.

– Да ничего, с пацанами вот пиво пьём, – он как будто знал, что ответ будет звучать ровно так; снова столько детского, знакомого было в одной фразе. – А ты здесь, что ли? – после непродолжительного молчания спросил Юрец без особенного интереса.

– Да. Встретиться думал.

– Так подходи к нам. Мы у Тёмкиного отца сидим.

– Понял. Скоро подойду.

Вот и всё. Как будто и не виделись в последний раз четыре года назад, а распрощались только вчера, чтобы, как в детстве, на следующий же день вновь собраться вместе.