Муссолини и его время

Возможно, именно поэтому дуче не удержался от колкости. Когда фюрер, в свойственной ему манере, принялся подсчитывать уже пройденное немецкими войсками расстояние и время, которое им потребуется для того, чтобы завершить «поход против большевизма и английской плутократии», Муссолини прервал его рассуждения вопросом: «Ну и что? Мы что, тоже, как Александр Великий, будем жалобно выть на Луну?» Гитлер растерялся еще больше, когда в ответ на просьбу объяснить, что имел в виду Муссолини, услышал стихи. Положение спас немецкий переводчик, объяснивший фюреру, что дуче цитирует поэму Джованни Пасколо, описавшего неуемную страсть великого македонца ко все новым завоеваниям.

Скандал удалось вовремя погасить, но замечание Муссолини било точно в цель – стратегические планы Гитлера были грандиозными и несбыточными, хотя вряд ли в тот момент дуче осознавал, что в этом он не слишком отличается от фюрера.

Попозировав вместе со своими генералами для фотографов, дуче вернулся в восточнопрусскую ставку Гитлера, а затем отправился на поезде домой. Проезжая по территории Польши, он еще раз отметил жестокость установленного нацистами оккупационного режима, но, как и прежде, не желал ничего предпринимать, чтобы хоть как-то облегчить положение католиков-поляков. Демонстрируя уверенность в скором завершении «восточного похода», Муссолини разрешил своей дочери Эдде отправиться в СССР – до конца года она в качестве медсестры работала в итальянском госпитале в Сталино (ныне – Донецк).

Между тем с конца октября над горизонтом показались первые тучи. Столь удачно начавшееся немецкое наступление на Москву сперва забуксовало в грязи, а потом и вовсе замерзло посреди снежных полей необычайно суровой зимы. Последовавшее затем масштабное советское контрнаступление поставило крест на надеждах Гитлера закончить кампанию 1941 года взятием советской столицы – напротив, какое-то время казалось, что немцев ожидает судьба «Великой армии» Наполеона. В те дни Муссолини испытал нечто вроде злорадства – оказывается, не одним лишь итальянцам приходится терпеть неудачи в этой войне. Но отступали не только немецкие войска в России: очередное британское наступление в Ливии привело к тому, что полугодовая осада Тобрука немцами и итальянцами была снята – танки и мотопехота Роммеля сумели отойти на безопасные позиции, однако в руках врага вновь оказались тысячи итальянских пехотинцев и важный порт Бенгази.

Неутешительные для Германии и Италии итоги 1941 года не слишком поправило вступление в войну Японии. Хотя британские позиции на Тихом океане оказались под ударом японцев, это более чем компенсировалось тем фактом, что отныне гигантский военный, промышленный и научный потенциал США открыто противостоял державам Оси. Американцы и прежде поддерживали военные усилия противников Гитлера, но после того, как 11 декабря 1941 года фюрер в своем выступлении в рейхстаге объявил состояние войны между Берлином и Вашингтоном, нейтралитет США окончательно стал достоянием истории. На этот раз Муссолини заранее был извещен о намерениях Гитлера и обрадовался возможности объявить войну американцам одновременно с немцами. Парадоксально, но дуче, вполне способный оценить угрозу со стороны США намного лучше фюрера, всегда с презрением отзывавшегося о «расовой пестроте» американцев, не придал этому событию особого значения. По мнению диктатора, нейтралитет США давно уже был фикцией, теперь же у Вашингтона появился мощный противник на Тихом океане, а в Атлантике немецкие и итальянские субмарины смогут отныне спокойно отправлять на дно американские суда.

Последовавшая затем череда японских побед на Тихом океане и в Юго-Восточной Азии, казалось бы, оправдывала оптимистические прогнозы дуче. Действуя с ошеломительной быстротой, императорские ВМС наносили морским силам союзников поражение за поражением, а на суше солдаты микадо захватывали один город за другим. Вслед за Гонконгом в феврале 1942 года пал Сингапур, безуспешно обороняемый стотысячной группировкой войск Британской империи, а в марте японцы закончили завоевание Филиппин, захватив в плен еще сотню тысяч человек. К весне 1942 года союзники с тревогой ожидали японского вторжения в Индию, Австралию или даже на тихоокеанское побережье США.

Успехи «непобедимой Японии» стали для фашистских пропагандистов прекрасным подспорьем – за неимением собственных побед итальянцы радовались японским. К январю 1942 года фронт в Ливии замер почти на тех же позициях, с которых Роммель начинал свое контрнаступление в марте прошлого года, а в СССР солдаты итальянского экспедиционного корпуса вели тяжелые зимние бои с наступающей Красной армией. Итальянцам вновь пришлось просить о помощи – положение на их участке Восточного фронта удалось стабилизировать только благодаря немецким подкреплениям. Настроение солдат экспедиционного корпуса было весьма далеким от демонстрируемого газетами энтузиазма, о чем свидетельствовали слова оказавшегося в советском плену солдата дивизии «Торино»: