Муссон

– Святой Иисус! Если бы я только знал, я бы подписал контракт с капитаном Хэлом, ни минуты не думая!

– А как же твоя жена и детишки? – ухмыльнулся Эболи, сверкнув в темноте белыми зубами.

– Если бы я ни разу больше не услышал писка этой мелюзги или брани моей доброй женушки, это не разбило бы мое сердце.

Люк затянулся трубкой, и ее красноватый свет упал на его морщинистое, обветренное лицо. Потом он вынул трубку изо рта и ее чубуком показал на восток.

– Видите вон те огни? Это Кале. Я там был три ночи назад, чтобы забрать груз бренди и табака. Кораблей там – как мух на паршивом псе! – Он хищно ухмыльнулся. – Если у человека есть каперский патент, ему незачем тащиться в южные моря, чтобы найти добычу.

– А твою совесть не тревожит, что ты торгуешь с Францией, когда Англия с ней воюет? – удивленно спросил Том.

– Кто-то же должен это делать, – возразил Люк. – Иначе у наших боевых парней не будет ни бренди, ни табачка! А я патриот, да!

Он произнес это очень серьезно, и Том промолчал, но задумался о словах Люка о французских кораблях, заполнивших все порты в проливе.

Когда «Ворон» встал у плимутского причала, Уильям уже ждал их там, сдержав свое обещание. На пристани стоял большой экипаж с отличными рессорами, и слуги стояли наготове, чтобы перенести в него Хэла. Они неторопливо поехали по дороге к Хай-Уилду, и по пути постоянно видели небольшие группы мужчин и женщин – рабочих, шахтеров и фермеров-арендаторов, которые вышли приветствовать вернувшегося домой лорда. Хэл потребовал, чтобы его усадили: он желал, чтобы встречающие могли его видеть. Когда он замечал знакомое лицо, то заставлял кучера остановить карету, чтобы пожать руку этому человеку через окошко.

Когда экипаж наконец вкатил в ворота имения и под колесами захрустел гравий подъездной дороги, все слуги уже стояли на ступенях парадного крыльца. Некоторые женщины заплакали, увидев, в каком состоянии пребывает Хэл, когда лакеи вынесли его из кареты, а мужчины неловко забормотали приветственные слова.

– Да возлюби вас Господь, милорд! Мы так рады, что вы наконец дома!

Элис Кортни, жена Уильяма, ждала их наверху лестницы. Она держала на руках ребенка, крошечное существо с красным сморщенным личиком. Дитя недовольно пискнуло, когда Элис на мгновение положила его на руки Хэла, но Хэл горделиво улыбнулся и поцеловал его в лоб, почти целиком заросший волосами.

Том подумал, что ребенок похож на обезьянку. Потом внимательнее всмотрелся в лицо Элис. Хотя у него не было возможности толком познакомиться с ней, когда она выходила за Уильяма, эта женщина сразу ему интуитивно понравилась.

Он помнил ее хорошенькой и веселой, но теперь с трудом узнал супругу старшего брата. Ее словно окутывало облако меланхолии. Глаза Элис смотрели печально, и хотя ее кожа оставалась чистой и нежной, как персик, женщина выглядела измученной. Когда Хэла внесли в парадную дверь, Элис немного задержалась на крыльце, чтобы поздороваться с Томом.

– Добро пожаловать домой, брат! – Она поцеловала Тома в щеку и присела в реверансе.

– У тебя прекрасное дитя.

Том неловко коснулся маленького личика и тут же отдернул руку, когда малыш снова пискнул.

– Такое же прекрасное, как его мать, – неубедительно закончил он.

– Спасибо, Том, – ответила Элис и улыбнулась, а потом понизила голос так, чтобы ее не смог услышать кто-нибудь из слуг. – Я должна с тобой поговорить, не здесь, но при первой же возможности.

Она быстро отвернулась и передала ребенка кормилице, а Том двинулся вслед за отцом.

Как только у него выдалось время, Том направился по коридору к задней лестнице, но ему пришлось пройти мимо комнаты Дориана. Открыв дверь, Том остановился на пороге, и его укололо тоской при виде этой небольшой комнаты.

Здесь все предстало перед ним так, как оставил его брат. На подоконнике выстроились отряды оловянных солдатиков в нарядных мундирах, а над кроватью висел воздушный змей, который Том сделал для братишки.

Воспоминания оказались слишком болезненными. Том тихо закрыл дверь и проследовал дальше.

Проскользнув через кухню и конюшенный двор, он легко взбежал вверх по холму, к церкви.

В склепе царили тьма и холод. Лишь тонкий луч солнечного света прорывался внутрь сквозь отверстие в центре сводчатого потолка.

Том с облегчением увидел, что сундук с останками его деда стоит у дальней стены, рядом с каменным саркофагом, давно приготовленным как место упокоения сэра Фрэнсиса. Сундук проделал долгий путь от Бомбея и мыса Доброй Надежды и благополучно добрался сюда. Том подошел к гробу и, положив ладонь на его крышку, прошептал:

– Добро пожаловать домой, дед! Здесь тебе будет намного удобнее, чем в той пещере в далеких и диких землях.

Потом он прошел вдоль ряда каменных гробниц, пока не очутился у одной из них в середине. Остановившись перед ней, он вслух прочитал надпись: «Элизабет Кортни, жена Генри и мать Дориана. Ее забрало море в расцвете сил. Да покоится она в мире!»

– Дориана сейчас здесь нет, – сказал Том. – Но он скоро вернется. Я клянусь в этом.