Муссон

Падавший утес наконец рухнул, грохоча и сотрясая землю. Крики людей под камнепадом звучали жалобно и беспомощно. Их бесполезные призывы к Богу тонули в грохоте камней. Перевал исчез, длинный караван разделился на две части, как тело питона, рассеченное одним ударом меча.

Дориан еще прижимался к лошади, его слух и все чувства пребывали в смятении, когда он увидел первый залп стрел, обрушившихся на его людей облаком саранчи, и смутно услышал мушкетные выстрелы со стен над закрывшейся тропой. Едкий пороховой дым затуманил жаркий неподвижный воздух, и Дориан теперь хорошо слышал, как свинцовая дробь бьет, словно град, по камням и по живой плоти.

Сотня или больше его людей оказались раздавленными камнепадом.

Меньше пятидесяти воинов успели сбежать вниз, под клубящиеся пылью груды. Остальная часть сил осталась отрезанной в верхнем конце перевала. В одно мгновение Дориан понял, что нападавшие получили все преимущества, и знал, что в следующее мгновение они бросятся вперед, чтобы завершить кровавое дело, которое так ловко начали. Он вскочил в седло и выхватил из ножен ятаган.

Они с Батулой оказались разделены, но это не имело особого значения, потому что места для действия копьем все равно не хватало. Сражаться предстояло ятаганом и кинжалом, когда появятся физи.

Фальшивые рабы растянулись на земле, как он и приказывал. Съежившись на камнях в притворном страхе, они сбрасывали цепи и извлекали из своих узлов оружие.

С седла Дориан видел, как физи выскочили из засады и ринулись вниз по крутым склонам – черные люди в боевых головных уборах с перьями, с легкими щитами из сыромятной кожи. Они перепрыгивали с камня на камень, издавая какой-то дикарский боевой клич. В руках они сжимали короткие копья и тяжелые дубинки. Потом Дориан, к собственному изумлению, увидел в авангарде белого человека, и второго, и третьего…

– Господь велик! – прогремел Дориан.

Прижимавшиеся к земле полуголые арабы вскочили навстречу атаке с ятаганами в руках и ответили:

– Господь велик! Аллах акбар!

Дориан пришпорил лошадь, чтобы выехать на такое место, откуда он мог бы командовать схваткой, но в его лошадь угодила крупная мушкетная пуля, и она упала, колотя ногами и путаясь в упряжи.

Дориан успел соскочить и легко встал на ноги. Вокруг него царил оглушительный шум, но и сквозь него он слышал один особенный голос:

– Наваливайся, парни! Руби их поганые задницы!

Это был голос англичанина, с горловым девонским акцентом, и он потряс Дориана куда сильнее, чем взрыв пороха.

– Англичане!

Он много долгих лет не слышал этого языка. И внезапно все эти годы куда-то отлетели. Здесь были его соотечественники. Дориана охватили противоречивые чувства. Он огляделся вокруг, ища способ остановить схватку, спасти жизнь и своих воинов, и своих земляков, которые налетели друг на друга.

Но все уже закрутилось, было слишком поздно что-то менять. Он оглянулся на Ясмини: она все еще пряталась за камнем. Но вдруг пронзительно закричала, показывая пальцем за его спину:

– Сзади, господин!

Дориан развернулся навстречу бросившемуся на него человеку.

Это был крупный широкоплечий мужчина с кривым носом и вьющейся черной бородой. Его лицо потемнело от солнца и ветра, но зеленые глаза затронули некую глубокую струну в памяти Дориана. Конечно, думать об этом сейчас не было времени, потому что мужчина стремительно приближался.

Дориан отбил первый удар, но тот оказался настолько мощным, что рука Дориана содрогнулась до самого плеча. Он быстро нанес ответный удар, но англичанин отразил его легко и стремительно, клинки зазвенели, сцепляясь…

В это мгновение Дориан осознал сразу три вещи: что англичанин лучше владел оружием, чем он мог вообразить, что если он попытается отвести клинок, то он покойник, а еще… еще он узнал меч, блокировавший его ятаган. В последний раз он видел его на поясе отца, когда тот стоял на шканцах старого «Серафима». Голубая сталь и золотая инкрустация сверкнули, ослепляя его. Ошибиться было невозможно.

Тут его противник впервые заговорил, и его голос звучал хрипло от усилий, с которыми он удерживал в захвате клинок Дориана.

– Ну, Абдулла, давай, позволь мне срезать еще кусочек с твоего лысого члена!

Говорил он на арабском, но Дориан узнал этот голос.

Ему хотелось закричать: «Том!», но потрясение оказалось столь велико, что голос сорвался, и ни звука не слетело с его губ. Мышцы его правой руки ослабели, и он опустил клинок.

Ни один человек в мире не мог позволить себе опустить клинок, когда напротив него стоял Том Кортни. Его меч со смертельной скоростью сверкнул, как молния, на фоне голубого солнечного неба. Но в последний момент Дориан уклонился, отведя руку брата голой ладонью, однако удар все равно его настиг, клинок угодил в грудь справа, высоко. Ятаган выпал из потерявших подвижность пальцев, и Дориан упал на колени.

Он снова попытался крикнуть: «Том!», но снова не смог.

Том отступил назад, выдернув сталь из его груди плавным движением.