Муссон

Ясмини и Батула уже отъехали и находились на полпути к первому холму у реки. Люк и Эболи маячили за ними, ожидая, когда их догонит Том. Все облачились в арабские балахоны и вели в поводу запасных лошадей. Том ударил пятками по бокам своей лошадки и, помахав Саре на прощание, поспешил вперед.

– Возвращайтесь поскорее целыми и невредимыми! – крикнула вслед ему Сара, слегка прижимая ладонь к животу.

Им понадобилось четыре дня быстрой скачки со сменой лошадей каждый час. Они не останавливались от первых лучей рассвета до коротких африканских сумерек, чтобы догнать колонну арабов.

Том постоянно ехал рядом с Ясмини, и они говорили, пока у них не пересыхало в горле от пыли и жары. Ясмини рассказала ему обо всем, что случилось с Дорианом с тех пор, как она впервые увидела его в гареме, до ареста Абубакером всего несколько дней назад. На этот раз она говорила связно и последовательно, иногда отпуская шутки, смешившие Тома, а иногда ее слова трогали его почти до слез. Она показала ему, каким человеком стал Дориан, и Том ощутил гордость за брата.

Она рассказала и об их с Дорианом любви друг к другу и в течение беседы завоевала симпатию и любовь Тома. Он был очарован этой девушкой, ее солнечным характером.

– Значит, ты станешь мне младшей сестренкой. – Он ласково улыбнулся ей.

– Мне это нравится, эфенди. – Она улыбнулась в ответ. – Меня это очень радует.

– Но если я твой брат, ты должна звать меня Томом.

Когда же Ясмини заговорила о сражении на перевале и о том, как он ранил своего брата и чуть не убил ее саму, Том пришел в ужас.

– Но я же не видел его лица! Откуда я мог знать?

– Он это понимает, Том. И все так же любит тебя.

– Черт… я мог убить вас обоих! Хорошо, что нечто удержало мою руку.

– Пути Господа чудесны, и не нам о них судить.

Ясмини провела Тома и сквозь лабиринт путаной политики королевского дома Омана, объяснив, как они оказались вовлеченными в нее и каковы для Дориана последствия того, что трон калифата занял Зейн аль-Дин.

– А теперь Абубакер везет его обратно в Маскат, чтобы Зейн выплеснул на него всю свою ненависть, – сказала она.

По ее пыльному лицу потекли слезы.

Том наклонился к ней и по-братски похлопал по руке:

– Ну, тут мы еще посмотрим, Ясмини. Пожалуйста, не плачь!

Наконец они вышли на широкий след, оставленный арабами, и приблизились к колонне настолько, что уже стала видна поднятая армией пыль над лесом. Потом Батула отправился вперед, а остальные должны были ожидать его до ночи. Он вполне мог просочиться в массу скрытых под шарфами всадников и не вызвать подозрений.

Солнце уже садилось, когда Батула вернулся.

– Слава богу, аль-Салил все еще жив, – такими были его первые слова.

Для Тома арабское имя брата прозвучало странно.

– Я видел его издали, но не пытался подойти, – продолжал Батула. – Его везут на волокуше, одна лошадь ее тянет.

– Насколько крепким он выглядит? – спросил Том.

– Может немного ходить, – ответил Батула. – Я видел, как Бен Абрам помог ему встать с волокуши и отвел в шатер, где его сейчас держат. Правая рука все еще на перевязи. Он двигается медленно, напряженно, как старик, но голову держит высоко. Он сейчас сильнее, чем был, когда мы уезжали.

– Слава богу, – прошептала Ясмини.

– Можешь проводить нас к его шатру, Батула? – спросил Том.

Батула кивнул:

– Да, но его хорошо охраняют.

– Его заковали в цепи?

– Нет, эфенди. Видимо, полагают, что рана достаточно его сдерживает.

– Заберем его прямо этой ночью, – решил Том. – И вот как мы это сделаем…

Они подкрались к лагерю арабов с подветренной стороны, чтобы их лошади не почуяли арабских коней и не заржали. С лошадьми оставили Ясмини, а сами вышли к краю леса. Лагерь гудел, как пчелиный рой, воздух посинел от дыма сотен костров, на которых готовили еду. Конюхи и рабы постоянно бегали между рядами коней, люди уходили в кусты по личным нуждам и возвращались на свои походные тюфяки, повара разносили дымящийся рис по всему лагерю и выдавали каждому скромную порцию. Стражей было выставлено мало, порядка в лагере не наблюдалось.

– Абубакер на самом деле никакой не солдат, – с презрением сказал Батула. – Аль-Салил никогда не допустил бы такого отсутствия дисциплины.

Том выслал Батулу вперед, а остальные, закутанные в шарфы и длинные одежды, под которыми прятали оружие, осторожно двинулись за оруженосцем Дориана поодиночке, через равные промежутки времени. Батула подошел к большой площадке в середине лагеря; на ее краю, в отдалении от остальных, стоял маленький кожаный шатер.

В свете костров Том увидел, что кусты вокруг шатра не вырубили, но зато возле него стоят не меньше трех стражей. Они сидели на корточках, положив оружие на колени.

Батула устроился под кривыми ветками дерева марулы, в сотне ярдов от шатра пленника. Остальные с небрежным видом подошли по одному и сели рядом на корточки, образовав круг; в полутьме они выглядели так же, как другие группы солдат Омана, которые тихо разговаривали, пили кофе и курили трубки.