Мутанты

Он заговорил на мове, как говорят на латыни доктора над больным, чтоб тот ничего не понял. Переводчик и в самом деле хлопал ушами и губами, но не произносил ни звука.

Волков про себя облегченно вздохнул: Сильвестр Маркович давал ему вольную.

- Вона начнет преследувати мене, - однако же предупредил он, - начнет гвалтуваты… И пошкодыть ловлю! Треба принимать меры!

- Це я беру на себе - улагоджу и безпеку забезпечу! Не журысь! - И добавил шепотом: - Колы американець добу-де мутанта, буты тоби головою администрации…

- А як же ж Дременко? - благородно спросил Мыкола.

- На Дременко есть другие виды, - неопределенно проговорил депутат.

- 

Глава 5

А Дременко очнулся оттого, что Оксана со всей силы ударила его кулаком по груди.

- Та ты що бьешся, дочка? - удивленно спросил он и снова умер.

Она же попыталась помассировать сердце, но высокая, волосатая грудная клетка не продавливалась даже под весом тела. Уже в бессилии, Оксана скинула туфлю и стукнула пяткой. По хате поплыл гул, словно ударили в пустую бочку.

Отец трепыхнулся, задышал и приподнялся:

- Ксана! Не дерись… Воды…

И опять бездыханным откинулся навзничь.

Тогда она покрутилась по дедовой половине хаты, оторвала шнур от кипятильника, один провод сунула отцу под спину, другой прижала к сердцу и на мгновение включила в розетку. Запахло паленой шерстью, Дременко встряхнулся и сел, глянул мутным, недовольным взором:

- Та що ж ты з батьком творыш?

- Реанимирую! - отрезала она. - Молчи! И попробуй мне, умри еще раз!

- Ну, добре, - покорно согласился он и лег, - як скажешь… А который час? - Они с дочерью, хоть и были украинцами, даже между собой разговаривали на привычной местной смеси языков.

- Вечереет… - ответила Оксана.

- Бежать треба! Пан Кушнер велел - с докладом!

- Никаких докладов, лежи! Сейчас вызову машину, и в больницу!

- В больницу не поеду! - Дременко порывался вскочить. - Сильвестр Маркович ждет! Не можна мени лежаты!

Дочь придавила его к кровати:

- Тату! С ума сошел? У тебя сердце остановилось! Едва оживила! Никуда не пущу!

- Не отправляй в больницу! - жалобно попросил он. - Добре, я полежу трохы… Пить дай, пересохло…

При разделе водопровод тоже остался на бабкиной половине, вместе с водонапорной башней, потому дед Куров приносил воду из колодца и держал в ведре, но сейчас там оказалось пусто. Оксана покрутилась по хате, в холодильник заглянула, однако, кроме четверти с горилкой, ничего не нашла и постучала в стенку:

- Бабушка? Елизавета Трофимовна?

- Ой! Это ты, Ксана? - отозвалась та откуда-то издалека, должно быть, спала в кухоньке.

- Принесите воды, бабушка! Тату пить просит! Слышно было - зажурчала вода под краном, но потом

раздался растерянный голос:

- Как же я принесу? Дверь на замках…

- Так откройте!

- И с твоей стороны замок! Дед ключ выбросил в колодец…

- Бабушка, идите подземным ходом! И захватите нитроглицерин!

- Захвачу… Где у деда нора начинается?

- В туалете!

- А, через уборную… - вспомнила Сова, - знаю, сейчас, дочка!

Ушла и пропала на добрую четверть часа. Дременко же становилось хуже, он закатывал глаза и просил пить. Сердцебиение угасало, наполнение становилось слабым и вялым.

- Зараз, тату, - приговаривала Оксана и щупала пульс, - потерпи, миленький… Ну где вы, Елизавета Трофимовна?!

- Заблудилась я! - наконец-то послышалось из-за перегородки. - Этот бандера ходов нарыл! В козлятник попадаю, и все тут!

- Давайте замки сломаем!

- Попробовать можно, - неуверенно согласилась Сова. - Ты со сватом где находишься?

- В комнате за печкой…

- Ну и нехай! Сейчас…

Клацнул затвор, и тут же, один за одним, прогремело три выстрела. Ковер на стене у деда трижды всколыхнулся, пули ушли в стену напротив, но дверь и сама перегородка устояли.

- Вот стерва! - выругалась бабушка. - С «вальтера» не берет. Погоди, я трехлинейную достану!

Еще через несколько минут грохнуло так, что зазвенело в ушах. Тарас Опанасович встрепенулся:

- Стреляют?

- Лежи, тату!

- Глянь там, замок упал - нет? - спросила Сова. Оксана отвела простреленный ковер в сторону - поклеванный пулями тяжелый замок оказался на месте:

- Висит!

- Это только в кино показывают, - заворчала бабушка, - стрельнул, и открывается… Иди за печку, сейчас гранатой подорву!

- Что вы, Елизавета Трофимовна! Какой гранатой?

- Противотанковой. Сидите на месте! Урону много не будет, она кумулятивная.

Возражать, а тем более удерживать Елизавету Трофимовну от поступков было невозможно. Оксана убежала за печь, накинула на отца одеяло, а сама села на пол и зажала уши. От взрыва Дременко подбросило на кровати, а Оксану на минуту оглушило. Сорванную с петель дверь унесло к стене, а в окне напротив вылетели стекла вместе с рамными переплетами. В пустой проем устремился черный клуб пыли и дыма.

Урону и в самом деле было не много.

Оксана потрясла головой, бросилась к отцу, а тому от взрыва будто бы полегчало, по крайней мере, взбодрился и теперь сидел, хлопал глазами, словно разбуженное дитя:

- А шо взрывают, Ксана?

Она пощупала сильный и тугой пульс, послушала бы и сердце, но в ушах еще звенело. Бабушка явилась из пыли и дыма, словно из-за занавеса, держа в руке ведро.