Мутанты

— Батюшки! — охнула. — И говорить умеет…

— Тундара як, кубатыныны ойху! Ай — яй-яй…

Сова подойник подняла и к стенке, за козла на всякий случай встала.

— Знаешь что? Ты иди-ка отседова! Нечего по чужим козлятникам прятаться!

— Баба Игылыз! — заблеял незваный гость и сделал попытку вылезти из яслей.

— Не знаю, кто ты — мудант или леший… — строже проговорила она. — Добром прошу, иди! Я женщина одинокая, защитить некому…

И глазами вилы поискала. А чудище это привстало и говорит:

— Дыд Кур, баба Сава!

— Чего-чего?

— Саха-Якутия! Юрко!

— При чем здесь Якутия? — На миг она растерялась. -

И Юрко?

— Юрюнг манна!.. Тундара жил. Саха — Якутия! Тунда-ра олень курдунг! Юрко!

— Верно, мой внук Юрко в Якутии. За алмазами поехал…

— Юрко! Юрко! Алмас хотун. Пурга — у-у-у! Олень анабар як! И кириккитте, на куй! Тыала хотун! Батур тыала хотун!

Она заподозрила неладное, но виду не показала.

— Ты покуда посиди здесь, — подвинулась к двери, — отдохни… А я скоро!

Выскочила на улицу, козлятник — на навесной замок. Сама же метнулась в одну сторону, в другую: что делать? Кого позвать? Дед Куров, было слышно, прошел к себе по своим подземным ходам и, верно, горилки тяпнул с устатку да спать завалился. На то, что дверей в перегородке нет, а только ковер, взлохмаченный взрывом, едва проем прикрывает, конечно, внимания не обратил. И то, что два воза грязи и мусора вывезла, посуду перемыла, тряпье перестирала, — не заметил. А когда замечал-то? Так бы уже шум поднял, что государственная граница нарушена…

Бабка Сова тихонько к нему заглянула — спит мертвым сном, даже шапчонку не снял и, хоть сапоги скинул, портянок не размотал. И входную дверь нараспашку оставил — заходи, тащи, что хочешь! Конечно, понять можно: в последнее время дед спал часа по два за ночь, не больше, и, должно быть, сильно уставал от всяческих напастей и злоключений. Но что тут поделать, будить надо, помочь больше некому. Она осторожно на дедову половину зашла, дверь прикрыла и за печку.

— Степан Макарыч! — окликнула громким шепотом, называя по имени-отчеству, чтоб сразу не разгневался. — Эй, проснись! Я ведь этого муданта споймала!

Дед по партизанской привычке еще вскакивал мгновенно и сразу хватался за наган:

— Где? Что? Кто?

— Это я, Степан, — ствол в сторону отвела. — Муданта, говорю, споймала! Лешего!

— Как поймала?

— В козлятнике заперла!

Куров головой потряс, проснулся окончательно:

— Теперь иди отпирай.

— Почто?

— Не мутант это. И не леший, — зевнул он. — Шаман якутский. Юрко прислал, духов гонять.

Сова у виска пальцем повертела:

— Ты что, совсем? Каких духов?

— Злых, нечисть всякую. Помнишь, в Якутии шаманов видели? Этот такой же, только пообносился, пока добирался… Я велел к нам прийти, как борьбу закончит.

— Зачем ты всяких шаманов в хату зовешь?

— Что ему, так на второй заставе и отираться? На него охоту объявили, американец приехал из НАТО, с ружьем…

— Подозрительный он! Я сразу узрела! И про Юрко трындит! — И вдруг села рядом, словно подрубленная, всхлипнула: — Ты с дедушкой-то этим толково разговаривал? Все ли понял?

— Да я уже шаманский язык освоил! — похвастался Куров. — А что?

— Сомнение меня взяло… Жив ли наш внучок? Может, шаман этот весть дурную принес, а мы не понимаем?

— Какую дурную?

— Мало ли какую… Все Юрко поминает, а поди разбери, что хочет сказать. Кстати, якуты на вас, хохлов, так похожи. Только глаза щурят…

— Не шали, Елизавета!

— Сердце у меня женское ноет… Не погиб ли Юрко в проклятой тундре? Дедушка-то все про тундру толкует! Я и подумала, не сгинул ли наш внучок? А то, поди, пал смертью в этой проклятой Якутии. Замерз на холодном севере!

— Да с чего ты взяла?!

А она внезапно сорвалась в бабий причет, чего от Совы раньше было не услышать — постарела, должно быть…

— Ты! Все ты говорил: построй хату свою, тогда и женись! Ты вот построил, а женился? Политик! Макаренко! Жениться надо, когда приспичит! А ты на север внука родного погнал! А он там сгинул, горемычный! Дедушка-то, шаман, сказывал: кирикитте на куй…

Куров послушал тоскливый вой и встряхнулся:

— Правильно погнал! Пусть на мир посмотрит! А женится, так шиш что и увидит! Только одно у вас на уме: женись — и все! К юбке своей привязать норовите!

— Ох, чую, пропал хлопчик, — не унималась Сова. — На погибель свою поехал. Поди, в тундре и закопали! И моги-лочки не буде-ет…

— В тундре не закопаешь! — начал терять терпение дед. — Там вечная мерзлота, забыла, что ли?

— Знать, так бросили, волкам на поживу… А какой он пригоженький был, какой кудрявенький!

— Не вой! — рявкнул дед. — Иначе сейчас же границу на замок! И все, как было!

Бабка примолкла, концом платка промокнула сухие глаза и насупилась. А Куров помялся и сменил гнев на милость:

— Ну, будет сердиться-то… Поди отопри и скажи: гылыз, шаман, ойху кубатыныны.

— С чего это я так говорить стану?

— С того, что извиниться надо, — наставительно сказал он. — Нехорошо сделала. Юрко послал нам шамана с делом благородным, а мы его под замок. Это хохлам да американцам он мутант, а нам — человек. Видала, сколько у него глаз?