Мутанты

ник был наверняка с похмелья — бабкин нюх не проведешь -

и только тяжело повел красными глазами да неопределенно

кивнул. Дременко же, верно, думал: сейчас бабка обрадуется,

что столько начальства в хату привел, познакомил — и ждал

ответной реакции, но Сова насупилась и глядела на гостей ис-

подлобья. Депутат уже смотрел мимо и болтал на немецком с

постной рожей, разгуливая по хате, как у себя в Раде, пред-

ставитель президента тоже хозяйничал — из-за кровати авто-

мат достал и сел рассматривать. И второй мужик, ко-

торый все время при нем, дедову каску примерил, а оба такие

задачливые, себе на уме.

— Тебя, сват, я всегда готова принять, — строго сказала Сова. — А эти что тут делают? Мне ведь все одно — демутат, представитель. Я другого государства гражданка! И вообще, у меня на сегодня кастрация назначена, хвермеры кабанчиков привезут и четырех бычков.

Дременко, должно быть, неловко стало. Он быстренько бабку под ручку взял и увел на ее половину.

— Елизавета Трофимовна, не обессудь уж, — ласковый сделался, — мы, собственно, не к тебе, а к Степану Макары-чу пришли, с важным делом. А ты кастрируй на здоровье.

Только тут Сова и опомнилась: они ведь охоту затевают, вчера сват едва живой был, а все про мутанта талдычил. А этот самый мутант в козлятнике спит, не запертый, и ничего не подозревает…

— Не знаю! — сказала она. — Степана Макарыча нету, ничего не знаю.

— А где же он?

— Не докладывает, — схитрила. — Утром видела, ходил, ворчал. Оглянулась — след простыл.

Сама же думает: хоть бы его черти не принесли! А они принесли: дверь открывается, и дед тут как тут, с пустыми ведрами, за водой пришел.

— Вот и Макарыч! — обрадовался Дременко. — Мы к тебе целой делегацией!

И тут же на старухиной половине Волков появился, остальные за перегородкой остались, примолкли и сидят.

— Ну, крестный, рассказывай! — поторопил Мыкола. — Нашел логово?

Тот весело так на гостей поглядел, ведро под кран поставил, включил — терепение испытывал:

— Я подумал, вы к бабке на кастрацию, чтоб без очереди!

— Мы на охоту!

— Ну гляди! А то могу сделать по блату. Ножичком чик — и свободен! Ни тебе забот, ни тебе хлопот. Три минуты больно, а потом до смерти приятно.

— Степан Макарыч, не томи! — не выдержал Тарас Опа-насович. — Нашел?

— Что его искать-то? — говорит вдруг дед. — Нынче логово у бабки вон, в козлятнике.

Сова обмерла на миг, а Дременко с Волковым переглянулись и, похоже, приняли дедовы слова за очередную шутку.

— Знаю я этого мутанта, — усмехнулся Тарас Опанасо-вич. — До чего же вредный козел у тебя, Елизавета Трофимовна. Он ведь мне машину пободал!

Напомнил, чтоб посговорчивей была.

— Потом покалякаем, Степан Макарыч! — изнемогал Волков, притопывая, словно в сортир спешил. — Дело серьезное.

Куров одно ведро набрал, другое подставил:

— Раз вам этого не надо, за другого рассчитываться придется.

— В долгу не останусь! — с готовностью выпалил голова. — Мы с тобой по-свойски рассчитаемся!

— По-свойски — это как? — Дед стал резину тянуть — цену набивал. — Мутант — не медведь в берлоге, тварь редкостная. Каких трудов стоило выследить, вспомнить якутскую технологию…

— Скажи прямо, Макарыч, ты в чем хочешь? В гривнах или в долларах?

— В марках.

— В каких марках? Если в немецких, так вместо них евро ходят!

— В оккупационных. Вы мою Киевскую Русь оккупировали!

— За что я тебя люблю, крестный! — вдруг восхитился Мыкола и перестал ногами сучить. — Не теряешь юмора!

— Извини нас, Степан Макарыч. — Дременко обнял старика по-дружески. — Сам понимаешь, дело щепетильное, огласке не подлежит. Нам через таможню никак нельзя. Москали и так волнуются чего-то… Мы через твою хату пройдем. — И зашептал: — За все неудобства заплатим. Скажи, сколько.

— Да денег-то скоро много потребуется, — ухмыльнулся Куров. — Дорого все нынче, пенсии не хватит. А на кастрации много не заработать.

— Что покупать собрался?

— Не покупать — свадьбу играть.

— Чью?

— Да хотя бы свою. Мы же с бабкой до сих пор не женаты.

Сова такое услышала и опять — губы трубочкой и глаза вытаращила так, что на лбу вроде бы даже щелка образовалась. Запоздало рот прикрыла, отвернулась и сказала уже голосом ворчливым и строгим:

— Внука женить будем. Или ты забыл, сват?

— Где внук-то ваш? — насторожился Дременко и огляделся.

— Приедет скоро, — уверенно заявила Сова. — Не знаю, какой валютой заплатишь, а марку держи, Тарас Опанасович.

Дременко с Волковым переглянулись и отвернулись в разные стороны.

— Мы еще погутарим на этот счет, — зашептал голова, косясь на перегородку. — Попозже обсудим… Ты проход разрешаешь через хату?

— Сколько вас?

— Сейчас я пойду и со мной Николай Семенович и бать-ко Гуменник с телохранителем. А пан Кушнер назад в резиденцию вернется, как проводит.

— И обратно когда?

— Я останусь, а они вернутся за американцем.

— Дорого тебе обойдется, сват! За каждое пересечение границы платить надо. Рынок!

— Нам деньги нужны! — встряла бабка Сова. — Не обессудь уж, сват. Тебя бы и так пустили, а ты ораву ведешь… Оксану за Юрко отдать не передумал?

От прямого вопроса Тарас Опанасович аж назад шатнулся:

— Та ты шо, Елизавета Трофимовна?…