Музей

– Скорее всего – фашист, – отвечает Костик. – Похоронен в январе сорок четвёртого. За несколько дней до драпа от Ленинграда.

– Надо бы над каждым убитым посадить липу, – рассуждала Лиза. – Если человек хороший был, дерево примет его душу и вырастет красивым. А над сволочью – не приживётся.

Комиссаров, копая, почти не слушал Лизу и говорил про своё:

– Я за свою жизнь шестьдесят наших бойцов выкопал. Деревья только мешают, куда ни ткнёшь лопатой – сплошные корни, рубишь их, рубишь. И откуда это осины на линии фронта после войны вылезли? Раньше было поле, теперь – сплошной лес. Растут из каждой воронки, из каждого блиндажа.

И Лиза замолчала. Только слушала. Как деревья шелестят. И скрежещет лопата.

ПОДСВЕЧНИК-ГОРЫНЫЧ

На следующий день Костик и Лукич опять продолжили возиться с канделябром, который нашёл Комиссаров.

– Может, пастой ГОИ попробовать обработать? – спросил Костик.

– Нет, паста ГОИ для чистой бронзы, – возражает Лукич, – а здесь – позолота и так слезает.

– Ну тогда – щёлоком.

– Да, пожалуй, ты прав!

Лукич лезет под стол и достаёт пятилитровую стеклянную бутыль с какой-то жидкостью.

– Ого, а ты, Лукич, запасливый! Может, и перчаток пара найдётся?

– И не одна.

Лукич достал из ящика стола две нераспечатанных пачки с резиновыми перчатками.

Лиза, подмигнув крестьянину Крюкову, тихо вошла в зал.

– Доброе утро!

– А, Лиза! Привет! Как раз к началу работы.

Слышен бой разных часов. Из корпуса деревянных часов на стенке выскакивает кукушка и несколько раз кукует. Другие часы играют мелодию «Боже, царя, храни».

– Не смущай девушку, – цыкнул на кукушку Лукич.

Костик и Лукич надели резиновые перчатки. Реставратор открутил пробку на бутыли, принюхался и отлил немного в пол-литровую банку. Достал ветошь, порвал её на мелкие тряпочки. Осторожно смочил одну и начал протирать подсвечник.

– Ух ты! Блестит! – восхищался Костя.

Лукич остановился, любуясь своей работой.

Костик ему помогал чистить. Они по очереди работали зубной щёткой, протирали фланелью.

Вещь, и правда, выглядела всё более удивительной.

«И кто выдумал так переплести птичьи тела?» – думала Лиза.

Она первая заметила, что лапы пернатых – разные.

– Две с перепонками, как у гуся, а другая птица – хищная.

– А почему шей – три? – засомневался Лукич. – Змей Горыныч какой-то?

– Наверное, это двуглавый орёл, – предположил Костик. – Лиза, эти когти могут быть орлиными?

– Могут.

– Орёл и гусь? Что у них общего? – сомневается Лукич.

– А если это не гусь, а пеликан? – задумчиво сказал Костик.

– Ну кто же будет объединять пеликана с орлом? – заколебалась теперь уже Лиза.

– Масоны. Точнее розенкрейцеры. В Павловском дворце есть ваза с такими же птицами. Её подарили Павлу Петровичу в Штутгарте, – вспоминал Костик.

– Мальчики, девочки! – внезапно ворвалась Капитолина. – Только что звонила пенсионерка из Купчино. Она желает передать нам в дар комод.

Капа обзванивала знакомых шофёров, умоляя перевезти экспонат сегодня же.

– Лиза, ты ведь поможешь Костику? Комод старенький, усохший, вдвоём легко погрузите.

Лиза покорно кивнула.

Костик неохотно вернул подсвечник в витрину.

– Выйдите на угол, – приказала Капа, – ждите, скоро подъедет «газель».

Лиза и Костик стояли на углу дома, болтали.

– Кость, а чего подсвечник такой странный?

– Я тоже ломаю над этим голову. Вроде, литой, но по весу должен быть полый.

– Да я не об этом. Никогда не видела подсвечника с птицами. Ну, допустим, были здесь птичьи головы. А куда свечки вставлять – в клюв, что ли?

– Погоди, у меня не выходит из головы та штуковина, что нашла старушенция.

– Медная голова орла?

– Да.

– Но в неё же не вставишь свечку?

– На этой голове снизу какой-то штырь, а на макушке маленькое отверстие.

– Чашечка для свечи была на макушке? – догадалась Лиза.

– А почему бы нет.

– Пойдём, посмотрим ещё раз на подсвечник-горыныч. Всё равно машина не едет, уже двадцать минут прошло.

Но прорваться наверх к витрине ребята не смогли.

Капа закричала из своего кабинета:

– Ждите! Сейчас подъедет другая машина!

Пришлось коротать время на ступеньках возле фрагмента мраморной вазы.

– Чёрт побери, так мы не успеем сегодня проверить! – нахмурился Костик.

– Не бери в голову.

– Лиза!

– Да.

– Мне кажется, я схожу с ума…

– В чём дело?

– Помнишь мой сон с императором Павлом?

– С книгой Авеля?

– Да.

– И что?

– Такой же подсвечник стоял у императора на столе.

– Ты фантазёр.

– Нет, я почти уверен.

Костик и Лиза аж подскочили, глядя друг на друга.

– Лиза, я уверен, такой подсвечник был во сне!

Говоря это, Костик поглаживал фрагмент вазы с вензелем Павла I.

– Стоп! Не может быть!!!

– Что не может быть?

Костик с трудом развернул вазу вензелем к стене.

– Смотри!

– Ну и что. На вазе птица какая-то… Постой… Она очень похожа на подсвечник.

– Точно. И видишь, здесь третья голова сколота на вазе?

– Ну и дела! – расширила глаза Лиза.

– А самое главное, этот фрагмент вазы был найден в тот же самый день, когда мне сон приснился. Выходит, я не сошёл с ума. И вправду, знаки нам посылаются.

Костик и Лиза стояли поражённые.

Они забыли про комод и про время.

Потом бежали наверх. Не слушая вопли Капитолины.