Музей «Шпионский Токио»

Что сам Верховный знал и думал о Японии, мы поймем в следующем зале музея, но надо отчетливо понимать, что из тысяч присылаемых «Рамзаем» донесений и аналитических записок до собственно Кремля долетали единицы. Сначала написанные по-английски материалы попадали на стол к дешифровщикам, потом (часто спустя много дней и даже недель – подтверждено проставленными на документах датами) – к переводчикам, затем – на рассмотрение руководства 7-го отделения Разведупра, которое курировало резидентуру в Токио. Долгое время возглавлявший отделение полковник Михаил Кириллович Покладок и его заместитель майор Михаил Иванович Сироткин слыли авторитетными специалистами по Японии – оба не только занимались изучением вооруженных сил этой страны из Москвы, но и прошли стажировки в качестве иностранных офицеров, прикрепленных к действующим частям японской императорской армии. Оба испытывали жгучую, трудно объяснимую ненависть к Зорге и никогда ему не верили. Их не устраивало в этом человеке все: от внешнего облика («…бегающий взгляд, избегающий встречи со взглядом собеседника, чрезвычайная суетливость, горячность и поверхностность суждений. Наряду с этим чрезвычайны апломб и развязность», – писал о нем Сироткин^{141}) до его профессиональной компетенции («…весьма слабо знает политическую и экономическую обстановку в Японии, является, в известной мере, дилетантом», – делал вывод Покладок^{142}). При этом оба – и Покладок (которому внешность Зорге тоже категорически не нравилась), и Сироткин относились к информации, поставляемой Зорге, с некоторым оттенком шизофрении: одни и те же материалы оценивались ими то как «не имеющие ценности», то как «весьма ценные»^{143}. Возможно, дело было не в Зорге…

С началом репрессий в Красной армии обстановка стала еще хуже. Михаил Покладок был расстрелян. Михаил Сироткин попал в страшную Сухановскую тюрьму. Под пытками оба они дали показания о том, что Зорге является германо-японским шпионом и протеже агента всех разведок, тоже приговоренного к расстрелу, Артура Артузова. Их нельзя за это осуждать тем, кто не прошел тот ад, через который протащили их. Однако, так или иначе, доверие к токийскому резиденту было утрачено практически полностью, а он… Он продолжал работать.

В начале 1938 года друга доктора Зорге, ставшего генералом Ойгена Отта назначили послом Германии в Японии. Агентурные возможности резидентуры «Рамзая» взлетели до небес. Он предупреждал Москву о готовящихся провокациях Квантунской армии на дальневосточной границе и в Монголии, сообщал об антикоммунистической направленности созданного Тройственного союза Германия – Италия – Япония и грядущем начале войны в Европе, заранее и точно раскрыл причины и направление предстоящей экспансии Японии в Азии.

Окрепли позиции и основного источника «Рамзая» среди японцев. Его агент «Отто» – политолог и специалист по Китаю Одзаки Хоцуми вошел в круг неформальных советников принца Коноэ Фумимаро, дважды возглавлявшего японский кабинет министров. Вращаясь в высших политических кругах и став признанным специалистом по международным отношениям, Одзаки получил не только доступ к эксклюзивной и конфиденциальной информации. Теперь он мог опосредованно влиять на политику Коноэ, просто высказывая свое мнение по таким животрепещущим вопросам, как определение главного удара в неизбежной войне: на север – против СССР или на юг – против США и Великобритании.

В январе 1940 года донесениям Зорге ненадолго вернули маркировку «Источник, заслуживающий доверия», а в феврале новый куратор резидентуры предложил ее вовсе упразднить – чехарда в Москве и страх перед принятием решений, вызванные разгромом кадров разведки во время Большого террора, продолжались.

Несмотря на то что, вопреки распространенному мифу, Зорге никогда не сообщал в Центр точной даты нападения гитлеровской Германии на СССР, его вклад в достижение победы огромен. И даже не только потому, что в сентябре – октябре 1941 года он отправил шифровки с уверенным сообщением: войны с Японией в текущем году не будет, – что помогло принять решение о переброске к столице дивизий с Дальнего Востока. Мы помним заявление Павла Судоплатова, что других резервов в то время у Ставки не было, а сообщение Зорге являлось отнюдь не единственным источником информации по этому поводу. Всей своей восьмилетней работой в Японии Рихард Зорге создал возможность четкого понимания взаимоотношений стран, явно враждебных СССР. Он сделал японскую внешнюю политику и военные возможности гитлеровской Германии прозрачными для разведки. Другой вопрос – насколько его руководство и сам Кремль воспользовались этими сведениями, но тут со времен Сунь Цзы мало что изменилось: только совершенномудрый может быть повелителем шпионов.