Музей «Шпионский Токио»

Результаты наблюдения за «Братом» и «Корейкой» в Петербурге тревожили полицию, но не давали явного повода для каких-то решительных действий. Вела себя Надежда Тимофеевна странновато, порой даже предосудительно, но… Вот, например, в мае 1904 года полицейские от неизвестного нам источника получили сведения о том, что она «сошлась с сыном квартирной хозяйки вдовы кронштадтского мичмана Пелагеи Михайловны Мильц». Ну что ж, Надежде Ким 29 лет, дома она, видимо, не была уже давно, вот и закрутила роман – с кем не бывает? Но полицейских чинов, далеких от ханжеских взглядов на общественную мораль, беспокоил вовсе не нравственный облик кореянки. Их насторожило интересное совпадение: этот самый сын квартирной хозяйки оказался состоящим «на действительной военной службе писарем Спетербуржского (так в документе. – А. К.) окружного Артиллерийского склада» 23-летним Львом Федоровичем Мильцем. Писарь окружных артиллерийских складов – не самая большая величина. Так, канцелярская букашка. Но человек, занимающий такую ничтожную должность, оставаясь совершенно незаметным, может знать массу военных секретов, особенно важных во время войны. Он не привлекает к себе внимание людей, наивно думающих, что тайнами владеют только генералы в высоких штабах. Однако профессиональные разведчики к таким наивным представителям рода человеческого не относятся, а шпионы японские, прославившиеся своим умелым использованием в работе подобных неприметных технических исполнителей, тем более. Так что напряженный интерес полицейских к этой легкой интрижке (сообщение о ней в рапорте жирно подчеркнуто и еще отчеркнуто сбоку синим карандашом) вполне можно понять. Тем более что сама Надежда Тимофеевна, живущая с двумя малолетними детьми, дала повод усомниться в том, что ее возможный адюльтер с юным Мильцем является единичным примером прискорбной, но объяснимой сердечной страсти женщины бальзаковского возраста.

Причиной дополнительного недоверия полиции к чувствам кореянки могла стать необычная визитная карточка, оставленная Надежде Ким одним из ее знакомых. Строго говоря, необычно выглядит не сама карточка, а текст, написанный карандашом поверх данных ее владельца («Михаил Михайлович Нежданов. Инженер путей сообщения») и на ее обороте. Его можно назвать распиской или договором:

«1903 г. декабря 12 дня, мы, нижеподписавшиеся: М. М. Нежданов и Н. Т. Ким, поддержали пари. Я, Нежданов, утверждаю, что у Н. Т. будет в июле 1904 г. ребенок, а она – что не будет. Выигравший имеет право потребовать от проигравшего все, что угодно».

Надпись на карточке походила бы на милую шутку, вещественное доказательство еще одного романа без последствий (ко времени ее обнаружения стало очевидно, что М. М. Нежданов проиграл и ожидаемого им события точно не произойдет), если бы не одно «но». Заключивший пари с Надеждой Ким человек служил, как тогда говорили, по Министерству путей сообщения, а значит, тоже мог быть в курсе стратегически важной информации. Ему могли быть доступны сведения о перебросках войск, вооружения, средств обеспечения военных нужд на фронт, в Маньчжурию. Могли. Но действительно ли он знал что-то важное? И что именно Надежда Ким потребовала от него как от проигравшей стороны? К сожалению, сохранившееся дело и в этом случае не дает ответа ни на один из поставленных вопросов. Материалы наблюдения неожиданно обрываются в августе того же 1904 года.

13 июля японские войска вышли непосредственно к Порт-Артуру и началась героическая оборона русской крепости. 28 июля погиб новый командующий русской эскадрой адмирал Вильгельм Карлович Витгефт, а еще через три дня сама эскадра оказалась окончательно заперта в Порт-Артуре. 11 августа началось тяжелейшее арьергардное сражение при Ляояне. За неделю до этого сотрудники Санкт-Петербургского Охранного отделения получили ордер на обыск квартиры Надежды Ким и внезапно нагрянули на Бармалееву улицу, дом 2/59. Руководили обыском большие начальники: пристав 1-го участка Петербургской части, фамилия которого почему-то в протоколе не упомянута, и чиновник особых поручений при министре внутренних дел Иван Мануйлов – еще одна легендарная личность тех времен. Так же, впрочем, как и присутствовавший при обыске его заместитель – штабс-ротмистр Отдельного корпуса жандармов Михаил Комиссаров. Об обоих стоит рассказать чуть подробнее, чтобы оценить уровень заинтересованности властей делом «Корейки».