Музей «Шпионский Токио»

Во-вторых, сам обыск, начавшийся в 1 час 15 минут ночи и продолжавшийся два часа, тоже не дал практически ничего: «…явно преступного в политическом отношении не обнаружено. В запертом дорожном сундуке был найден безкурковый пятизарядный револьвер и переписка на одном из восточных языков». Контрразведчикам пришлось уйти ни с чем, но это ли конец истории? Ведь они знали, где находится Надежда Ким, понимали, что с маленьким сыном она не сможет уехать надолго, да и организовать наблюдение за ними и Евгением Кимом на этой самой станции Сиверская наверняка тоже было возможно. Наблюдение и, вероятно, последующее задержание? Раз уж такие люди, как Мануйлов и Комиссаров, пришли во втором часу ночи домой к «Корейке», значит, у них были вопросы, которые они хотели ей задать.

Хорошо бы и нам узнать эти вопросы и тем более найти ответы на них. Но, увы, на этом дело обрывается, и, закрывая истрепанную папку, сегодня мы только можем сказать несколько слов о том, как сложились судьбы некоторых упомянутых в нем людей.

Обескураженные результатом обыска у Ким сыщики продолжили свою работу в контрразведке. Иван Манасевич-Мануйлов считается автором нескольких успешных операций против японской разведки в России, но в 1906 году он был уволен за финансовые махинации. Неугомонный авантюрист пытался избежать царского суда вплоть до самой революции, а когда она произошла, занимался подделкой мандатов ЧК и шантажом от ее имени. Расстрелян чекистами в 1918 году.

Михаил Комиссаров дослужился до генерала, руководил охраной Распутина, что, как мы знаем, не спасло последнего от гибели. В историю вошел как настоящий фанатик контрразведки, для которого работа была важнее политики. После революции выдавал себя в Европе за спецпосланника барона Врангеля, собирая деньги якобы на борьбу с красными и складывая их в свой карман (видимо, сказалось давнее знакомство с Мануйловым), потом примкнул к этим самым красным и стал агентом ОГПУ. Работал в Европе и США. В 1933 году попал под трамвай в Чикаго.

Ким Пёнъок, он же Евгений Николаевич Ким, благополучно пережил тяжелые военные времена и новость о колонизации Кореи в 1910 году (его шеф, корейский посланник Ли Бомчжин, после этого покончил с собой) и преподавал корейский язык в университете Санкт-Петербурга – Петрограда вплоть до 1917 года. Это значит, что в 1904 году никаких весомых доказательств его вины у царской контрразведки не нашлось (и непонятно, насколько серьезны были подозрения вообще). О судьбе Евгения Николаевича после революции ничего не известно, но он почитаем ныне отечественными корееведами как первый в нашей стране профессиональный преподаватель корейского языка.

Его старший брат Ким Пёнхак (Николай Николаевич) в результате Русско-японской войны разорился, потом снова набрал силу, пережил революцию и закончил свои дни во Владивостоке в 1928 году – незадолго до того, как уже советские органы госбезопасности в полной мере заинтересовались его и поныне неясной судьбой и загадочными связями с японцами. По ряду косвенных признаков можно предположить, что он вел двойную игру: поддерживал эти контакты в интересах не японской разведки, а антияпонского корейского подполья в русском Приморье, в организации которого сыграл одну из ведущих ролей – похоже, что не без помощи «Брата». С Надеждой Тимофеевной Николай Николаевич развелся вскоре после Русско-японской войны и женился на другой корейской девушке.

«Корейка» Надежда Ким вернулась во Владивосток не позже 1906 года. Ее сын Роман – тот самый, что в крайне юном возрасте стал невольным участником шпионской драмы в Петербурге, позже не раз утверждал, что его мать происходила из аристократического рода Мин и была родственницей великой корейской королевы Мин Мёнсок, убитой в 1895 году японцами. Говорил он и о высоком происхождении своего отца, который купцом стал лишь в России, а в Сеуле служил при королевском дворе. Недавно стало известно, что эти сведения подтверждал и дядя Романа – Ким Пёнъок: «Долгое время я находился близко при особе своего императора…»^{62} После развода с мужем Наджда Тимофеевна уехала на юг Приморского края и скончалась в Посьетском (ныне Хасанском) районе в 1930 году.

Спустя два года после описываемых событий маленький Рома Ким был отправлен своими родителями (при помощи влиятельных японских друзей) в престижную токийскую школу – «чтобы лучше узнал вражескую страну». Но об этом стоит рассказать отдельно – после того, как мы узнаем биографию советского разведчика, которого то и дело величают «православным ниндзя».

Часть 3 «Православный ниндзя»