Музей воды. Венецианский дневник эпохи Твиттера

Для того чтобы попасть в павильон Азербайджана в палаццо Да Лецце, проходишь комнату, целиком «заправленную» ярко-красными коврами. Пол, потолок, мебель и даже книги на книжных полках – все здесь покрыто ковровым покрытием или полностью сделано из него. Нечто похожее, правда с другим, совершенно царским размахом, можно увидеть в палаццо Грасси, целиком переоформленном расписным ковролином.

С одной стороны, можно сказать, что тенденция, актуальный тренд, но с другой – все это напоминает байку про двух звезд шоу-бизнеса, заявившихся на важный прием в одинаковых платьях.

Правда, пока непонятно, кто кому смазал красивую игру.

На втором этаже несколько залов отведено под фотографические лайтбоксы, как с традиционными видовыми картинками, так и с нестандартными кругами, в которых обнародованы не менее традиционные культурные ценности цветастой мусульманской жизни.

Однако главный художник здесь один – Рашад Алакбаров, и его инсталляции выставлены в двух боковых затемненных залах.

В первом на полу, в мигающей мечущимся софитом темноте, громоздятся груды металлических трубок. Луч подсвечивает их то с одной, то с другой стороны. И тогда металлический хаос выдает тени правильной геометрической формы: тот или иной восточный орнамент, цветочное соцветие или замысловатую арабеску.

В другом зале похожая груда железа внезапно оборачивается проекцией миниатюры с пышно возлежащим на подушках поэтом (или философом). Кажется, это Фирдоуси (а может быть, Руми – картинки в Интернете выдаются такого качества, что могут подойти оба, хотя у Руми окладистая борода, а изображение Алакбарова тщательно выбрито).

Суть в том, что вся эта игра с металлическим хаосом и проекциями сильно напоминает «железки» Дмитрия Гутова, которые вот точно так же, в зависимости от взгляда наблюдателя, рассыпаются в нерассчитанный хаос, а то собираются в законченные изображения.

Другое дело, что Алакбаров пошел дальше и не только реализовал метаморфозу зрительского восприятия, но и сделал видимой саму интенцию, направленность глаза (и даже мысли) на объект.

Гутов предлагает посетителю музея ребус – Алакбаров берет его за руку и показывает, в каком направлении ему думать. «Дожевывает» концепт. Превращает его в развлекательный аттракцион.

Значит, палаццо Грасси все-таки первичнее.

3

Между прочим, в соседнем здании, где «столуется» искусство Украины, отобранное PinchukArtCentre, тоже есть работа, материализующая интенцию.

Здесь братское искусство занимает пару небольших комнат, выглядящих предельно концептуально.

В одной из них видео с созданием очередного скульптурного монумента, в другой – проект памятника памятнику Жанны Кадыровой.

А также тут же человеческие физиономии, нарисованные внутри спичечных коробков, но главное – это массивные белые картонные конусообразные объемы выше человеческого роста, заполняющие прихожую и мешающие зрителям нормально ходить из помещения в помещение.

Если внимательно приглядеться, то видишь: конусы эти берут свое начало из лампы, закрепленной под потолком, и видеокамеры, поставленной на штатив. Как бы вытекают из нее.

Объемные геометрические плоскости, таким образом, оказываются проявлением и закреплением света, который загорается в камере и начинает заполнять все окружающее пространство. Ну, или тем самым цифровым потоком, который вбирает в себя видеокамера. Автор «остановил мгновение», заставив движение окаменеть, застыть, стать прямой противоположностью самому себе.

Остроумная, внешне простая работа все той же Жанны Кадыровой.

11 ноября 2013 года