Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга третья

Родителям Лейли, естественно, пришлось отвергнуть сватов Гейса-Меджнуна. Можно представить, что он вытворял бы в качестве мужа Лейли. Никакой психолог или психоаналитик не смог бы ему помочь. Ибн Салам и его сваты показались лучшим выходом из трудной ситуации.

Ибн-Салам был старше Гейса и Лейли и давно, тайно, был влюблён в Лейли («ошеломлён»). Когда он узнал, что родители отвергли сватов Гейса, он решил, послать своих сватов. Ведь он и только он должен был спасти Лейли от этого безумца.

Когда, после свадьбы, Лейли призналась, что любит Меджнуна, он не огорчился. Его даже обнадёжило признание Лейли: она всё понимает, он должен помочь ей окончательно освободиться от чар Одержимого.

Но проходил день за днём, месяц за месяцем, и Ибн Салам стал понимать своё бессилие. Лейли всё больше удалялась от него, всё больше сама становилась одержимой. Ибн-Салам метался, страдал, не знал, что предпринять, сомнения одолевали его: может быть, в первую брачную ночь, не стоило проявлять подобную деликатность, может быть и Лейли на это рассчитывала, может быть пришла пора проявить свой мужской характер. Ибн-Салам стал сторониться людей, стал сторониться Лейли. И однажды в отчаянии, просто покончил с собой, подобно «молодому Вертеру»[225].

По мнению американского писателя и философа Кена Уилбера[226], к книге которого «Краткая история всего» я уже обращался:

«Господин Чувствительный Мужчина, как человек и как миф, – это очень, очень недавнее изобретение, и мужчинам, требуется немного к нему привыкнуть.

И если традиционные сексуальные роли мужчины и женщины когда-то были совершенно необходимы и соответствовали действительности, сегодня они всё более и более устаревают, становятся ограниченными и тяжёлыми. И поэтому как мужчины, так и женщины борются за то, чтобы преодолеть свои старые роли, но так, и в этом вся сложность, чтобы не разрушить их полностью. Эволюция всегда преодолевает и включает в себя, объединяет и выходит за пределы».

На вопрос:

«Значит, Господин Чувствительный Мужчина – это тендерная роль, которая противоречит сексуальной роли?

Кен Уилбер отвечает:

«До некоторой степени, да. Это не означает, что мужчины не могут или не должны быть более чувствительными. Сегодня это всеобщий императив. Но это просто означает, что мужчины должны научиться поступать так. Это роль, которую они должны изучить. И есть множество причин, почему эта роль должна быть изучена».

Согласимся с Кеном Уилбером, только с некоторой поправкой.

«Господин Чувствительный Мужчина», скорее всего, был всегда, не могли все мужчины быть на одно лицо, но об этом не знали окружающие, не знали сами чувствительные мужчины. Так или иначе, такой чувствительный мужчина калечил себя, калечил женщину, которая стала его женой. Признаемся, что это была не вина, а беда его.

Не трудно допустить, что такой мужчина живёт среди нас и сегодня, но «безличные люди» заставляют его быть как все «нормальные мужчины» и, тем самым, коверкают его жизнь. Вот почему сегодня столь нужен спектакль «Ибн Салам» в обществе, которое по-прежнему делает вид, что «чувствительный мужчина» это аномалия, а подобные мужчины – ущербны.

Может быть, спектакль так и назвать:

«Ибн Салам: Господин Чувствительный Мужчина».

Спектакль о том, как «Господин Чувствительный Мужчина», добавим, нормальный, деликатный мужчина, оказался среди двух Одержимых, и не сразу понял, что у него недостаточно сил, чтобы с ними справиться. И любовь к женщине, которая стала Одержимой, оказалась безуспешной.

Уже Борхес[227] говорил, что классика на то и классика, чтобы изменяться во времени.

«Лейли и Меджнун», несомненно, классический сюжет и способен изменяться во времени. Причём версии сюжета могут быть не только трагическими, но и комическими.

На комическую версию у меня фантазии не хватило.

…Физули, «Лейли и Меджнун»: Лейли, попытка не суфийской интерпретации

Отдаю себе отчёт, что говорить о поэме Физули на основе перевода, вне системы образов, не принимая во внимание суфийскую[228] философию, недопустимое упрощение. Но я и не претендую на адекватное прочтение поэмы, достаточно сказать, что включаю эти заметки не в основной текст, а в «Дневник». Моя цель более скромная. Если классика на то и классика, чтобы меняться во времени, то меняться во времени должна и поэма Физули «Лейли и Меджнун». Если можно допустить пьесу «Ибн-Салам», почему нельзя допустить пьесу «Лейли». Если согласиться с тем, что пластическим и философским выражением позиции самого Физули является образ Меджнуна, так что правомерно назвать поэму «Меджнун», то почему нельзя развивать поэму и в направлении образа Лейли, и в направлении образа Ибн-Салама.

Не повторяя то, что говорилось в сюжете «Лейли-девственница», помещённого в пятом разделе, остановлюсь на некоторых эпизодах из поэмы Физули, которые и дают основание для предполагаемой пьесы «Лейли».