Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга третья

Он умер относительно недавно, в 1983 году, в возрасте 90 лет. И грузинские женщины решили, что сами понесут его гроб. Наверно, в знак особой признательности к мужчине, который сумел сохранить благородство в самых сложных обстоятельствах жизни.

В этой книге не раз говорилось о мужской агрессии и мужском самомнении». Ингорква был принципиально другим. Это был мужчина с мужской осанкой, но без мужской агрессии.

А женщины смогли распознать такого мужчину. И отдать ему должное.

…Ибн-Салам: «Господин Чувствительный Мужчина»

В пятом разделе мне приходилось писать об опере Узеира Гаджибекова «Лейли и Меджнун»[221], которая очень популярна в Азербайджане, и долгие десятилетия не сходит со сцены. В «Дневнике» я хочу вернуться к одному образу оперы – Ибн-Саламу.

Либретто оперы написали Узеир и Джейхун Гаджибековы[222] на основе поэмы Физули «Лейли и Меджнун». По сравнению с поэмой, в либретто внесены некоторые изменения. Это неизбежно, у оперы своя специфика, да и время вносит свои коррективы. Но на одно изменение хотелось бы обратить особое внимание.

В поэме Физули, как и в либретто Гаджибековых, отец Лейли отказывает сватам Гейса, поскольку, по их мнению (для этого есть все основания), Гейс стал Меджнуном, одержимым, а Лейли не пристало быть женой одержимого. После этого на арене появляется Ибн-Салам, за которого и выдают Лейли.

В поэме Физули Ибн-Салам представлен так:

«В просторах аравийских, необъятных Жил некий муж тогда, из самых знатных, Избранник среди избранных людей, Прославленный на родине своей. Он светел был умом, лицом прекрасен, В поступках и речах своих был ясен. Счастливец был угоден небесам, Счастливца имя было Ибн-Салам. Тот феникс, драгоценный, благородный, Чистосердечный и с душой свободной».

Обратим внимание на «чистосердечный» и «с душой свободной».

Увидев Лейли, «Он был ошеломлён, он был разбит, Зажёгся так, как ртуть в огне горит».

Лейли, которую выдают за Ибн-Салама, несчастна, она «рыдает и стенает сиротливо: «О небо, – молвит, – ты несправедливо! Того ли я хотела, небосвод? Как верила я в твой круговорот! Друг с кем свиданье для меня отрада, Совсем не тот, чьей стать женой мне надо».

Лейли говорит об Ибн-Саламе, совершенно не замечая его «чистосердечности»:

«Тот (Меджнун) – кормчий моря радостей духовных, А этот (Ибн-Салам) – раб мирских страстей греховных. Тот ближних всех на путь добра привёл, А этот с самого начала зол. Тот всё отдать своей любимой жаждет, А этот, коль не всё захватит, страждет» и т. д.

Не будем обвинять Лейли, влюблена, насильно выдали замуж, ей трудно разглядеть «чистосердечность» и «свободную душу».

Впрочем, Лейли проявляет находчивость, и ей удаётся избежать близости с Ибн-Саламом. Она отдаёт должное Ибн-Саламу («Твоё величье мне давно известно, О тонкости твоей молва чудесна»), возможно, просто заговаривает ему зубы, а потом признаётся, что в неё влюблён джинн[223], который не позволяет ей любить другого. Она боится джинна и вынуждена ему подчиниться. Она обращается к Ибн-Саламу:

«Тебя прошу я потерпеть немного: Ищи лекарство, уповай на бога. Быть может, цели, призрачной теперь, Достигнешь – отворится счастья дверь, Замолкнет слово ненависти вражьей, И цель блеснёт для нас обоих даже».

Ибн-Салам не столько проявляет «чистосердечие», сколько пугается джина:

«…Страх Ибн-Саламом бедным овладел, Ему разлуку принеся в удел».

В результате:

«И сила этой страсти без предела В кольцо согнула Ибн-Салама тело. Лекарство не нашлось для Ибн-Салама, От горьких бедствий не нашлось бальзама. Нить жизни мученика порвалась Душа страдальца с вечностью слилась».

Гаджибековы внесли в этот мотив принципиальное изменение, у них Лейли открыто признаётся Ибн-Саламу в том, что любит Меджнуна и ни о каком джинне не упоминает. Она просит Ибн-Салама подождать, пока её любовь к Меджнуну не угаснет.

Что же Ибн-Салам? В опере, мы мало что о нём узнаём, кроме того, что он поёт свою грустную арию и «огорчённый уходит». Настолько «огорчённый», что вскоре умирает.

Всегда задумывался над тем, что за странный персонаж – этот Ибн-Салам. Что стоит за его «огорчением»?

Разве не мог он силой заставить Лейли выполнять свои супружеские обязанности? Разве кто-нибудь его осудил бы за это?

Что же ему помешало?

«Чистосердечие», благородство, прагматизм, что-то другое?

Спросил он у Лейли, сколько ему ждать, месяц, два, год, десять лет?

И как ему быть, если Лейли так и не разлюбит Гейса?

Вот тогда и подумал, может быть, в духе Т. Стоппарда[224] поменять акценты, и написать пьесу, которая так бы и называлась, «Ибн Салам». А сюжет мог бы быть приблизительно таким.

Юный Гейс полюбил юную Лейли. А был этот Гейс взбалмошным, эгоцентричным, для него никто в мире, кроме него самого, не существовал. Гейс сумел увлечь Лейли, которой понравилась его пылкость. Но когда Лейли ответила ему взаимностью, он стал ещё более необузданным. Стал вести себя как одержимый, не считаясь с тем, что наносит урон репутации Лейли.