Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

Справедливости ради стоило бы отметить Гедду Габлер Фионы Шоу, нервно-беспокойный рисунок роли, мечется, бьётся, как об стену. Отметим также относительно недавний (2006) спектакль Стенли Спенджера[298]: бордово-красная обивка стен, некоторая взвинченность актёрской игры, общий ритм спектакля, отрешённость Гедды Габлер создают атмосферу надвигающейся катастрофы. Но, на мой взгляд, Гедда Габлер во всех этих фильмах-спектаклях остаётся закрытой от нас, «вещью в себе», застрелившейся по непонятным для нас причинам.

…«голая суть» пьес Генрика Ибсена

Дело не в «реализме», хотя, возможно, и в «реализме», если, как говорилось ранее, признать «реалистом» Сезанна, а не передвижников. Дело в том, что Ибсена признают основателем «новой драмы», как драмы проблемной и концептуальной.

Напомним слова Джойса[299] об Ибсене:

«даже характеры в его пьесах, пусть они и безошибочно выписаны, не главное. Наше внимание приковано, прежде всего, либо к открываемой нам автором великой истине, либо к поставленному им великому вопросу, либо к великому конфликту, почти не зависящему от конфликтующих действующих лиц и имеющему всеобъемлющую важность, – иными словами, к драме, сведённой до её голой сути».

Как точно пишет один из критиков (Интернет оставил его анонимным), как бы развивая мысль Джойса, обычно «голая суть» мало кого интересует в театре. Одни режиссёры, стараясь обнаружить мотивации героини в сфере эмоциональной, чувственной, снижают и градус её «сверхчеловеческих поползновений». Другие, наоборот, стремятся оправдать её жестокость за счёт снижения, опошления среды обитания, мещанского окружения, и, тем самым, выводят конфликт в социальную сферу.

«Голая суть», как и «сверхчеловеческие поползновения», сближают пьесы Ибсена, «Гедду Габлер» в первую очередь, с античной трагедией, о которой уже говорилось. И «Гедда Габлер», поставленная как угодно, реалистически, символически, эксцентрически, как-то иначе, должна оставаться пьесой проблемной и концептуальной. Иначе, зачем её ставить?

На мой взгляд, пьеса «Гедда Габлер» придумана (сконструирована) как сумма аттракционов, в каждом из которых Гедда, методически, последовательно разрушает всё вокруг, пока очередь не доходит до неё самой. Если поверить Феллини «все мы клоуны, каждый из нас по-своему клоун»[300], просто одни из нас, скорее, «белые» клоуны, а другие клоуны «рыжие». Гедда Габлер явный «клоун», поскольку её постоянно подмывает сломать, сжечь, разрушить всё вокруг, что представляется ей бутафорским, при этом она «белый клоун», она слишком серьёзна, её «пакости» не способны развеселить ни её, ни нас, она ведь, главным образом, играет на собственной «флейте-позвоночнике»[301].

…спектакль Камы Гинкаса

Кама Гинкас в своём спектакле (1992 год Александрийский театр Санкт-Петербурга) не просто отошёл от всех «реалистических» предыдущих фильмов-спектаклей, такое впечатление, что он спорит с ними, противопоставляет себя им, и концептуально, и эстетически, он ставит принципиально другой спектакль (с точностью наоборот).

…спектакль не смотрел, вынужден ограничиться отрывками, которые удалось посмотреть в Интернете, плюс высказываниями самого режиссёра, но, в конце концов, не театральную рецензию пишу…

Прежде всего, Гинкас резко омолодил свою героиню, ей не только не 52 и не 48, даже и не 29. Гедда Габлер превратилась в девушку-подростка с татуировкой дракона, беременность которой выглядит в равной мере вызывающе и уродливо.

У Ибсена Гедда Габлер беременна, но не торопится признаться в этом. Не будем ополчаться против предустановленности самой жизни (точно сказано, «мещанская интимность»), когда первая беременность женщины (уточним, в случае законного брака), вызывает в близком круге изрядную долю «ахов и охов» с одной стороны, умиления – с другой.

И не будем торопиться осуждать Гедду Габлер, которая не способна выносить все эти «ахи и охи», всю эту «мещанскую интимность», не только потому, что предчувствует, этот ребёнок так и не родится, но поскольку не выносит подобную предустановленность жизни.

Гедда Габлер в спектакле Камы Гинкаса в сути своей подросток, неприкаянный подросток, вызывающий и дерзкий. Если добавить, что Гинкас состарил мужской состав, так, что возрастная дистанция превратилась по существу в пропасть, то само явление беременной женщины-подростка и «дяденек и тётенек», окружающих её, создаёт ощущение не просто кризиса, а светопреставления.

Далее. Гедда Габлер, женщина-подросток в спектакле Камы Гинкаса, расхаживает по сцене, среди «дяденек и тётенек», в пляжном костюме, настолько смелом, насколько позволяют современные нравы. Дело не только в том, что она шокирует окружающих, которые вынуждены закрывать глаза на чудачества молодой хозяйки. Дело ещё и в том, что обнажённое юное тело, тем более такое, в котором бьётся другая жизнь, воспринимается как такая степень хрупкости и беззащитности, пред которой хочется преклонить колени.