Мужчина из темных фантазий

Вместо ночных кошмаров детства, к которым я уже привыкла и которые даже ждала, чтобы жадно изучать детали, все ночи после моей человеческой гибели я видела одно и то же. Глаза Шай-Гирима, который прикрывал меня от пуль, зная, что сектанты проводят ритуал «двойной земли». Границы миров сплетались воедино, создавая единственную возможность одновременной гибели.

Демон не знал, получится у Звероловов или нет, но продолжал принимать пули. Его плечи еле заметно подрагивали, а он смотрел на меня.

Я помню. Я не могу забыть.

— Выплески магии только временно освобождают каналы, — недоуменно ответил Аль-Парам. — Никак не уменьшая силу. Если она пребывает, только нульри могут серьезно помочь. Я как раз хотел спросить…

Он посмотрел на мои руки, по которым опять начали пробегать мелкие искорки.

— Бабочка, пока Хедда присмотрит за детьми, покормит их, — он кивнул все еще пребывающей в шоке служанке. Та в ужасе наблюдала за любознательной активностью двух духов и ловила ртом воздух. — А я кое о чем хочу с тобой поговорить, заодно и снимешь эти странные обноски.

Легко поднявшись, он подхватил меня на руки.

— Хедда, накрой здесь на стол, мы скоро вернемся. И придумай, что собрать с собой, нам придется уходить.

И демон двинулся в глубь дома под горестные причитания женщины. Двигался он легко, словно сам был как перышко, и это не считая того, что он нес меня. В теле демоницы я оказалась такой же стройной, но двигалась несколько непривычно, словно каждая моя кость в разы потяжелела. Тем необычнее ощущалась легкость передвижения молодого мужчины. Вот что значит родиться в теле, а не получить его внезапно.

Я подняла голову из-за плеча Аля и встретилась с быстрой улыбкой Хагнесс. До этого девочка делала вид, что увлеченно дергает край тяжелой рамы какой-то картины с изображением гор, но я прекрасно знала, что все это время она ловила каждое произнесенное слово.

— Я скоро, — только и успела выпалить перед тем, как демон утащил меня в коридор. — Аль, куда ты меня тащишь? Мы же не договорили.

— Сейчас и договорим, — пробормотал демон. — Но детям это лучше не видеть.

Темно-синяя парадная гостиная, куда меня принесли, помнилась с трудом. Кажется, я ее только видела, но так ни раз сюда не заходила.

— Посмотрим, что с тобой.

Аль-Парам посадил меня на диван, ловким движением стягивая плащ. Жадно осмотрел спутанную гриву светлых волос, темные рожки, едва возвышающиеся над прядями, золотистую кожу.

Я заметила, что в Умбре не принято касания кожа к коже. Это позволял в отношении меня только Шай-Гирим, и то не публично. Во всех остальных случаях прикосновения здесь проходили только через одежду или в нескольких миллиметрах, осторожно, в воздухе, скорее демонстрируя желание притронуться, чем касаясь.

— Можно? — спросил Аль-Парам, протягивая руку к моей начавшей снова поблескивать ладони.

— Конечно, — изумилась я.

Он улыбнулся, сверкнув резко покрасневшими зрачками. И прижал руку к руке.

Жар. Костер огня рванул вверх по моему телу, пробивая вены, заставляя откинуться на спинку дивана.

Я шокировано распахнула глаза, увидела, как Аль-Парам опускается рядом на колени и услышала его стон. Стон наслаждения.

Треск ткани. Демон рванул на себе рубашку, сдирая тонкую ткань, открывая бугрящийся от напряжения торс.

— Девочка, да-а, делись! Со мной ты можешь делиться.

Тонкие струи темного, жаркого удовольствия выливались из меня и напитывали темноволосого кадета, заставляя его содрогаться и выдыхать короткие низкие стоны. Я перестала соображать, что происходит — только освобождение, только сладостная дрожь выхода напряжения, что за несколько суток измучило меня. Та магия, которую я запустила во дворе, была лишь выдохом, послаблением, ничего не решающим, не отпускающим звенящую струну внутри меня.

И вдруг — нега, восторг. Я закинула голову, едва удерживаясь, чтобы не закричать.

— Это чудо, Эмили. Я хотел только проверить, но ты…

Глаза склонившегося надо мной мужчины полыхали алым, не тем насыщенным вишневым огнем, так пугающим меня у Шай-Гирима, а яркой светлой кровью, с розовыми сполохами. В детстве я рисовала такие глаза зайцам, уж не знаю почему, мне казалось это красивым.

— Сейчас, сейчас проверим…

Темные пряди мазнули по огрубевшей скуле, его лицо принялось меняться, темнеть. Над головой взлетели два изогнутых рога. Горячее дыхание опалило, не обжигая. И кипящие огнем губы коснулись моих.

Ох, прекрасно.

После поцелуев Шай-Гирима я была уверена, что никогда больше не испытаю ничего подобного. Но его брат тоже был неплох, даже приятнее из-за отсутствия переживаний, опасений. Я совершенно не боялась ни поцелуя, ни самого юного демона.

Он был вовремя, точно когда нужен. Такой удобный и приятный. Только тяжелый.

Эй! Что он творит?! На меня взгромождалась демоническая туша в боевой ипостаси, продолжая целовать, оглаживала свободной рукой, уже легко надрывая мою одежду. Кажется, меня хотят лишить девственности прямо при открытых дверях гостиной, в паре десятков метров от резвящихся в здании детей.

— Охренел? — зашипела я, мотнув головой и освобождаясь от поцелуя.