Она промолчала, но глаза наполнились слезами, и она тихонько заплакала. В этот миг мне хотелось только одного – просто обнять свою жену, прижаться губами к ее губам, и это был бы самый чудесный миг. Поколебавшись мгновение, я все же решился нежно погладить ее по руке.
– Ты что делаешь?
– Э-э… утешаю тебя?
– Не смей!
Зато псу было позволено лизнуть ей ладонь – Вуди можно, а мне нет.
– Прости, что стал дурным вестником, – промямлил я. – Но я должен был сообщить тебе лично.
В наступившей тишине неожиданно отчетливо заурчала посудомоечная машина. Я заметил фотографии на холодильнике.
– Это наши дети? Так вот они какие…
Девочка широко и открыто улыбалась в объектив, а мальчик изо всех сил старался выглядеть независимым. И самое потрясающее – оба оказались миниатюрными копиями своих родителей. Дилли как две капли воды похожа на мать, а Джейми – вылитый я.
– Господи, какие красавчики… – выдохнул я, а она кивнула и встала рядом со мной.
– Это во Франции. Сейчас Дилли немножко подросла. А Джейми терпеть не может фотографироваться.
Абсолютно сюрреалистичный миг. Мать гордо демонстрирует детей их отцу. Мэдди, высунув кончик языка, аккуратно поправила фотографию, а я готов был прыгать до потолка. Та пустота, которую я ощущал с 22 октября, наполнилась глубочайшим смыслом. Незатейливый жест, легкое движение ее губ – и все внутри просияло; я стал сильным, энергичным и, наконец-то, живым.
– Они прекрасны, – повторил я. – Прекрасны и удивительны.