Читаем Мужчины, которых мы выбираем полностью

Мужчины, которых мы выбираем

– Тут поговорим? Или пойдем куда-нибудь? А то зябко, – спросила она, взволнованно глядя на Эвальда.

– У меня всего полтора часа, – сказал он, быстро взглянув на нее и снова опустив голову. Эвальд не мог прямо смотреть на сестру, которая внезапно оказалась его матерью, и не понимал, что чувствует: обиду, злость, стыд? Или, может быть… радость?

– Мы успеем. Тут недалеко есть неплохой ресторанчик. Пойдем?

Эвальд кивнул.

– Ты уже бывал в ресторанах? Нет? Ну, конечно, о чем я спрашиваю! Ничего, если я закурю?

Эвальд зачарованно смотрел, как Инга на ходу ловко прикуривает длинную черную сигаретку, убирает в карман сверкнувшую золотым бликом зажигалку, затягивается и выпускает дым через ноздри, а потом улыбается, заметив его заинтересованный взгляд.

– А ты не куришь? Если нет, то и не начинай, а то потом не отвяжешься. Господи, ты совсем взрослый! И такой красивый! А девочка у тебя есть?

Эвальд немедленно покраснел.

– Ну ладно, ладно, не буду! Ага, вот и пришли…

В небольшом зале ресторанчика царил уютный полумрак, и приглушенно звучала медленная музыка.

– Что тебе заказать? Ты любишь сладкое? Мороженое, может быть? Или чай с пирожными? Ой, ты же, наверно, голодный! Наверно, надо что-нибудь мясное? Ладно, выбери сам. – Инга протянула ему меню. – Прости, я плохо понимаю детей.

– Я не ребенок.

– Ну, вот, видишь – не то сказала!

Эвальд глядел в меню, и всё расплывалось перед глазами от подступивших слез. Еще не хватало – расплакаться тут при ней! Он шмыгнул носом, поморгал и решительно ткнул пальцем в какую-то строчку. Инга посмотрела и рассмеялась:

– Угадал! Значит, тебе бифштекс и что – сок? А я возьму кофе.

Официант отошел, и наступило тягостное молчание. Инга волновалась так же, как Эвальд, и изо всех сил старалась выглядеть респектабельно и прилично, старательно подбирая слова. Наконец она спросила дрогнувшим голосом:

– Как ты живешь, милый?

Эвальд пожал плечами:

– Нормально.

– Господи, я не знаю, с чего начать! Как объяснить… Все так сложно…

Эвальд собрался, взглянул прямо на Ингу и тихо спросил о том, что волновало его больше всего:

– Ты кто? Проститутка?

Она нисколько не смутилась, только тяжко вздохнула:

– Что они тебе про меня рассказывали?

– Ничего! Но я слышал, как она… И он говорил, что ты – паршивая овца!

– Понятно. А ты знаешь, кто такие проститутки?

– Они спят с мужчинами за деньги.

– Верно. Так вот, я не сплю с мужчинами за деньги. Только по любви.

– Но они тебя содержат?

– Не они. Он. Единственное число. И уже не содержит.

– Почему тогда…

– Милый, не надо так переживать! Поверь мне, жизнь гораздо сложнее, чем те представления о ней, которыми тебя пичкали дед с бабкой. Да, я не замужем. Да, я жила с человеком, который гораздо старше меня. Да, он был женат и не хотел разводиться. Сейчас он умер. И да – он не первый в моей жизни.

– И сколько их было? В твоей жизни?

– Несколько.

– Это ради них ты меня бросила?

– Я тебя не бросала! Ну что ты, милый! Я тебе все расскажу, все! Господи, тебе что – плохо?!

У Эвальда действительно как-то помутилось в голове. Очнулся он от резкого запаха – Инга разломила у него под носом ампулу с нашатырем. Она пересела поближе к сыну и обняла за плечи. Рядом суетился перепуганный официант.

– Все в порядке, – сказала Инга. – Просто у вас тут душно, а мальчик переутомился в школе. Откройте окно, пожалуйста. И принесите еще кофе.

Эвальд попытался освободиться из объятий Инги, но она не пустила, и тогда он, совершенно обессилев, припал к ее плечу и заплакал.

– Почему ты… Я так хотел… И они не сказали… А я… Всегда один, – бормотал сквозь слезы Эвальд. А Инга гладила его по голове, целовала и твердила все одно и то же:

– Прости меня, прости, прости…

Наконец они кое-как успокоились. Эвальду было стыдно, и он, не поднимая глаз, быстро съел остывший бифштекс с яйцом и картофелем.

– Как ты? – тихо спросила Инга.

Он пожал плечами и осторожно на нее взглянул:

– Ты хочешь жить с нами, да?

– Очень.

– Так приходи и живи! Что такого? Приезжай с вещами, когда Этель не будет дома, я открою тебе дверь, и всё. Как она сможет тебя выгнать?

– Так нельзя.

– Но почему?

– Потому что это будет не жизнь, а кромешный ад. Я не хочу для тебя такого. Подождем еще немного, хорошо? Мы сможем видеться, говорить по телефону.

– Ну ладно, раз так. А что ты вообще делаешь? Кем работаешь?

– Я танцую.