Мужицкая обитель

— Инокам он, а трудникам да наемным рабочим — отец эконом. Ну, кому благословлено чай пить, тем от трех до четырех часов дается время. А то иди-ко. И чай-то как еще у нас. Раз разрешили четвертку чаю. Выпил я ее всю — иду просить отца Дамаскина благословения купить еще. А он мне таково ли прозорливо в глаза взглянул и говорит: "Посиди месяц без чаю, для души твоей полезно это…" Я думал сначала, блажит игумен, а потом сообразил, что это он смирение мое испытует. Пал я ему в ноги и пошел. Что ж бы вы думали, через месяц призывает меня сам, не забыл: теперь, говорит, пей чай, потому видел я, что жестоковыйности[123] в тебе нет вовсе…

Коневский скит создал о. Дамаскина, этого последнего и настоящего устроителя Валаама.

Пришел сюда Дамаскин крестьянским мальчиком из Тверской губернии — не умел ни читать, ни писать… Держали его на черных работах, причем иноки поясняют, что из черных — самые грязные давали ему: кособрюхий был. Выдержал он этот искус в течение двенадцати лет, причем ни разу от него не слышали жалобы на несправедливость или просьбы облегчить его труд. Только что его посвятили в монахи, он отпросился в пустыню. Тут он вел созерцательную жизнь, выучился читать и много думал над каждой прочитанной страницей. На посещавших его он производил странное впечатление. Точно, говоря с ними, он думал о чем-то другом. "В какую-то сокровенность презирал". Но все-таки остался, несмотря на это, столь верен своему мужицкому облику, что, когда его привезли в Александро-Невскую лавру для посвящения в игумены, тамошние монахи стали острить: "Вот привезли валаамского медведя".

— Жаль уши малы, а то бы Валаамовой ослицей[124] нарещи бы его можно!

И немного спустя этот медведь показал себя действительно медведем.