Мужская жизнь

Макс, по-детски разинув рот, смотрел, как машина катится по склону, всё больше и больше набирая убийственную скорость. Вот она подпрыгнула на кочке, накренилась, перевернулась сперва на бок, потом ещё боковой удар о камень — и пошла кувырком. Наконец врезалась в большой валун и затихла. Язык пламени вырвался из разбитого окна, а потом — из-под капота.

— Откуда я знал, что у неё ручник не держит. Ездите на всяком дерьме! — бормотал я.

— На скорость надо было поставить... — бормотал в ответ Макс.

— Надо было! — вскричал я для острастки.

Макс ринулся вперёд, вниз, но я ухватил его за рукав:

— Ты чего, парень? Сбрендил? А если взрыв... Без башки хочешь остаться?

Пламя постепенно охватило машину, чёрный дым потёк из окон, из щелей, из распахнутых дверей. «Вот и отлично! — мысленно подытожил я. — Что и требовалось показать...»

Я достал мобильный телефон, набрал номер:

— Алё! Пожарная! Тут на втором километре от развилки машина под откос ушла. Стояла пустая... Ручник, видно, отказал. Хозяина нигде не видно. Может, он на базу ушёл строительную. Или в забегаловку... Машина ушла с откоса и загорелась. Людей там не было.

— Сюда менты приедут, — испуганно сказал Макс.

— Тем лучше. Всё сгорит к их приезду... Нет машины, нет проблемы. Нет таблеток, нет головной боли...

— А деньги?

Я ответил на его вопрос с запозданием, уже тогда, когда мы зашли в небольшое кафе на другой стороне дороги. Чтобы всё загладить, решил выпить с Максом пива, охладить пыл, успокоить парня.

— Деньги они не спросят... Они торговали подделкой. Как бы с них ещё деньги не потребовали... Вот и тебе копия экспертизы на эту дрянь. Так что твоя клиентура, мол, требует с них неустойку. Лучшая защита — нападение. Но дело в другом: вы все на крючке... Так что...

Тут Макс изменился в лице, потемнел, озверел.

— Так я и знал, — сквозь зубы процедил он. — Сыночка своего отмазали, выгородили, а я подыхай! Вон у вас — деньги, связи и прочее, а у меня отец инвалид. Мать работу третий месяц найти не может... С меня-то они не слезут.

— Слезут! Если сам этого захочешь... А этого ты захочешь! Ты же себя дураком не считаешь? Не собираешься же ты всю жизнь поганые таблетки своим друзьям продавать?

Макс молчал. Мне было жаль его. Но читать ему нотации я не собирался. Если умный, всё поймёт и сам. Если не умный, мои поучения ему не помогут. Но это я должен был ему сказать:

— Твои нерусские товарищи висят на нитке. И ты висишь на нитке. С ними больше никаких связей! Иначе никто тебе не поможет. К тому же они по крови чужие! — Я надавил на последнее слово. — Хоть и говорят, что люди делятся по человеческим качествам, но, я уверен, все делятся по главному признаку — по национальности! Назови мне свою национальность — и я пойму, кто ты мне: друг, враг или временный попутчик...

Мы оба смотрели в окно, где из оврага поднимался чёрный дым от горящих покрышек — догорал советский автопром.

Пожарные приехали. Но никто не собирался тушить укатившуюся по крутому склону в овраг машину. Следом приехала и полицейская машина с весело мигающими огоньками на крыше.

— Это теперь их проблемы. Впрочем, нет никаких проблем.

Дыму от сгоревшей машины становилось всё меньше.

Макс выпил пиво, обтёр рукавом губы. Сказал без страха, но с обреченностью:

— Они мстить будут.

— Мстить они не будут. И вообще. Это заблуждение... В девяноста девяти процентах случаев никто не мстит. Что-то в психологии человека есть такое, лень, наверное, что он прощает всё даже самому злостному врагу... — Я сказал Максу это для успокоения. Но потом попробовал растолковать ему на личном примере. — Меня в школе один наглец ударил по лицу. Он был старше меня и сильнее. Из местных хулиганов. Он ударил меня по лицу — я поклялся отомстить ему. Поклялся перед своими друзьями. И не отомстил... Не знаю, жив он или нет. Может, уже сгинул где-нибудь, а может, процветает, но я не отомстил. А клялся, что отомщу, и не отомстил. Помыслы человека шлифует жизнь. А она изменчива. Я, конечно, помню морду его наглую, всё помню. Даже как он обзывался. Даже фамилию помню.

— А как фамилия?

— Козявкин.

Макс усмехнулся. Он немного потеплел, а может, чуть опьянел от пива. Пиво было свежее, в красивых высоких бокалах, плотное и вкусное. С чипсами.

— Будешь ещё? — спросил я у Макса.

— Давайте.

Это было хорошо. Мы с ним немножко сдружились. Я признавался ему и дальше по поводу мести:

— А Козявкина я помнил всегда. Но почему-то не хотел выполнять свою клятву. Можно было бы найти его, начистить ему рыло. Но что-то сдерживало. И не страх, а какая-то внутренняя лень, уход из того времени, из тех обид... Правда, меня и сейчас немного берёт чувство досады, что не отомстил. Но реально отомстить уже не смогу.

— Почему?

— Потому что психология... Что-то в человеке есть такое, от чего смиряются и с обманом, и с подлостью других... Так что не боись, Макс. Мстителей на земле единицы. Мельтешить только перед ними не стоит. Не думай о грустном!

Домой я возвращался на автобусе. С Максом мы расстались.