Мужская жизнь

Вечером этого же дня, в бане, мой приятель Игорь Скурихин, которому я пересказал неловкий эпизод с женой Виктора Семеновича, поведал мне их историю. Оказалось, Виктор Семёнович и Раиса Георгиевна давно в разводе, но живут вместе, и развод у них совсем не по служебным надобностям (близкий родственник не должен находиться в прямом подчинении на госслужбе). Вся закавыка в другом. Виктор Семёнович был после института на службе в Советской армии, лейтенантом-двухгодичником, вернулся, а невеста его — аспирантка «Раечка» — та самая Раиса Георгиевна, беременна. «Пуп уже на нос лезет». «В кого ж ты так втюрилась, голуба?» — вопрос неизбежный. А в ответ Раиса: «Извини, дружок. Сломалась. Не могла противостоять научному руководителю, профессору..» Она в это время в Ленинграде аспирантуру заканчивала. То, что научные руководители, как правило, глаз кладут на своих аспиранток, ни для кого не секрет. Дело житейское, приголубят в постельке и с защитой диссертации помогут, — рассказывал Игорь. — Но тут бах — нежданная беременность. Доктора Раечке сказали: избавляться от беременности не стоит, потом и вовсе может бездетной стать.»

Виктор Семёнович, оказалось, свою невесту простил. Вот что такое любовь и сильный человек! Принял ребенка, Раиса Георгиевна сына родила, он усыновил. Но детей она ему больше не подарила. Жили они мирно, главное — работа. Она в Департаменте образования служила, он — в институте.

«Но однажды.— произнес Игорь. В этом месте рассказа я вздрогнул, будто от холода, хотя сидели мы с Игорем не просто в тепле, а в парной. — Однажды заявляется к ним в гости пьяный мужик, зэк в татуировках, бывший сосед Раечки. Орёт: отдайте мне сына! Виктор Семёнович смотрит на мужика и на сына. Как две капли воды! — Игорь ухмыльнулся, но без веселья: сам отведал семейного многослойного пирога. — Виктор Семёнович тут-то и понял, что никакого ленинградского профессора не было, а был у его невесты ярый хахаль, сосед-уркаган, который потом на крупной краже попался. Раечке было стыдно: с профессором покувыркаться вроде как-то искупительней получается.»

Виктор Семёнович отвесил ей добрую оплеуху и ушёл. Недели две Раечка фингал под глазом маскировала театральным гримом. Но от народа правду не укроешь! Тем паче в провинциальном городе. Они развелись. А позднее, через годик, когда скандальный пыл поугас, умная женщина Раиса Георгиевна всё объяснила Виктору Семёновичу, все мотивы своих поступков. И даже, по-видимому, то, что ей, как женщине, терпеть его двухгодичное отсутствие было невмоготу. Любые странности — и те имеют мотивы, не говоря уж о плотских запросах. «Словом, объяснилась и покаялась. Он к ней вернулся. К тому же раздражитель этот, зэк, снова сел. Теперь они на правах гражданских сожителей. На земле несколько миллиардов человек. И у всех какая-то извилина по судьбе», — закончил рассказ Игорь Скурихин о своём коллеге-проректоре и плеснул из ковшика на горячие булыжники — прибавил банного жару.

Я вспомнил, как лихо всех женщин Виктор Семёнович поделил на кобыл и обезьян — очень интеллигентно вышло... Я взялся за веник. Баня чудное место! Здесь люди без одежд, и вроде как душу открыть товарищу проще.

* * *

С институтской прорехой в учёбе сына определилось: подлатаем. Но главное сейчас — проветрить мозги Толику. Стоп! Есть ход! Отправлю-ка я его в коммуну к Тимофею Ивановичу, вроде как в стройотряд; там и люди добрые, и работы полно. Ещё к Толику в шефы вчерашнюю знакомую, землячку Дашу Баранову надо бы подключить.

Даша оказалась легка на помине: вскоре позвонила, спросила, когда приехать на генеральную уборку?

— Сейчас и приезжай!

Я вернулся домой. Толик уже не спал. Он тупо смотрел по телевизору старую советскую комедию. Почему тупо? Потому что на его лице было написано другое, что-то совсем не комедийное.

— Извиняться перед Лощинской я не буду, — заупрямился Толик, узнав о моём разговоре с проректором. — Я слышал, она на следующий год собирается в Москву в докторантуру. Пускай валит, я у неё учиться не хочу.

— Нравоучительных лекций я тебе читать не буду. Но ты сам себе задавай вопрос: отчего у тебя проблемы?

— У меня проблем нет! — усмехнулся Толик. — Это у вас есть проблемы из-за меня. Мать вся тряслась, чтоб меня не забрили в армию. Ты трясешься, чтобы меня не выгнали из института. А мне это сейчас надо? Кто меня спросил?

— Ты мой сын. И я всегда, при любых обстоятельствах, буду заботиться о тебе. В выборе профессии, жены и друзей ты абсолютно свободен. Только вот незадача: угон машины и таблеточки требуют экстренного решения. Ты сможешь всё это решить без меня?

Толик вздохнул: слов не потребовалось.

— Пап, отвези меня домой. Мне у тебя непривычно. Да и мама меня дожидается. А ещё верни таблетки, — попросил Толик. — Я хочу их отдать и предупредить Макса. Мне на остальных наплевать, это не наши. С Азии, чурки. А Макс мой друг.