Музыка боли. Образ травмы в советской и восточноевропейской музыке конца XX века

По мере того как пианист продолжает играть, руки обмениваются единичными нотами, словно бы вступая в самый что ни на есть буквальный кулачный бой с фортепиано. Неожиданно правая рука «высвобождается» и переносится вверх к соль-бемоль, исполняемой громче – на сфорцандо. В сторону устремляется вся правая рука – от кисти до локтя. Пальцы, плотно собранные вместе, обрушиваются на изолированную ноту. На этой открытой ноте легко сбиться: резко движущаяся рука вполне может соскользнуть с выступающей черной клавиши и опуститься со всей силой не только на соль-бемоль, но и на соседние клавиши. Как раз это и происходит в записи Малова, когда эпизод повторяется позже в сонате. Нежданное сфорцандо посреди четырехкратного форте оборачивает соль-бемоль в оторванный от остальной музыкальной материи болезненный вопль. Пролет мимо клавиши и сбой в игре лишь подчеркивают сущностную уязвимость жеста. Рискованный прием приводит к тому, что пианист не просто проигрывает одну ноту в технике игры кластеров, а непреднамеренно обращает единичную ноту в кластер.

Рис. 2.4. Кластер, исполняемый всей ладонью

Пример 2.2. Кластер во всю руку. Шестая соната для фортепиано (1988)

Композитор: Галина Уствольская (© 1996 MUSIKVERLAG HANS SIKORSKI GMBH & СО. KG. International Copyright Secured. All Rights Reserved. Перепечатывается с разрешения правообладателя)

Рис. 2.5. Кластер, исполняемый всем предплечьем

Из таких однократных ударов по нотам Уствольская постепенно формирует все более плотные сочетания кластеров, которые приводят к драматической кульминации сонаты. Начиная с пятой страницы композитор создает цепочки кластеров, которые растягиваются более чем на девять нот. Левая рука пианиста вынуждена растягиваться от большого пальца до мизинца, а ладонь – опускаться на максимально возможное количество клавиш; правая рука тем временем исполняет небольшие кластеры, которые напоминают те сочетания, которые открывали произведение (см. рис. 2.4)⁶⁵. Эта текстура передается из руки в руку, пока исполнитель продвигается из нижнего в верхний регистр – обостренный последовательный подъем вверх. И без того напряженная, если не сказать безжалостная, атмосфера достигает апогея на пятом повторе мотива, когда пианисту нужно исполнить кластер, охватывающий сразу 16 нот (см. пример 2.2 и рис. 2.5). И вновь Уствольская оставляет в сноске указание для исполнителя: «Кластер во всю руку». Предплечье ударяется о клавиатуру, охватывая диапазон от ми-бемоль до фа. Правая рука играет кластеры то предплечьем, то, как раньше, всей ладонью, левая рука – то ладонью, то прижатыми друг к другу пальцами. Пока левая рука проносится по нотам басового ключа, правое предплечье в основном целится в средний регистр, сдвигая в эту сторону туловище пианиста. Для игры последующих кластеров ему нужно отказаться от такой искривленной позы. В общей сложности в пределах полного исполнения сонаты солисту придется совершить 32 таких подхода – и еще гораздо больше за время отработки сонаты. Каждый сдвиг приводит к тому, что тело качается из стороны в сторону, пианисту приходится крутить бедрами. По мере того, как он свыкается с этими физическими ощущениями и запоминает необходимые позиции ладоней и рук для исполнения конкретных кластеров, его тело приобщается к действующей силе инерции, и вес туловища все более свободно и ощутимо обрушивается на фортепиано. Это самые большие и громкие из всех кластеров, требуемых Уствольской (fffff), и именно они складываются в звуковую и физическую кульминацию произведения. Как и во всех предшествующих кластерах, удары чувствительных конечностей о твердую и неровную поверхность клавиатуры вызывают болезненные ощущения. Нарастающее ощущение инерции лишь обостряет их по мере того, как тело все свободнее и мощнее раскачивается с помощью бедер из стороны в сторону.