Музыка для богатых

– Ну как же?! Вы отказались выступать на празднике у господина Коржова! Сегодня, в 19–00… Знаете, он был очень, очень недоволен… Наши клиенты вообще – непростые люди! Ну, вы понимаете… Марк Аронович велел мне не звонить больше по поводу этого выступления, но я подумала…

– Диктуйте адрес… – хрипло выдохнул Никита.

С Мариком он столкнулся уже возле лифта. Элегантно-благоухающий, Циммершлюз вернулся неизвестно откуда в прекрасном расположении духа. С ироничной улыбкой посмотрел на фигуру Никиты с упакованным синтезатором в руках…

– Собрался подработать уличным нищенством? Не советую. Весной, конечно, пахнет, но – сыровато… И потом, что-то мне подсказывает, что подавать будут плохо. А вот «Ямаху» вполне реально отберут! Еще и морду лица повредят из низких инстинктов…

– Перестань, Марик, – раздраженно оборвал Никита. – С каких это пор ты скрываешь от меня предложения выступить?!

Он постарался сказать это обиженно, но у него не получилось. Вместо обиды по душе носилось желание – грешное, смутное и прекрасное. И ни о чем другом особо не думалось…

– О чем это ты? – Марик смотрел на него с искренним удивлением.

– О сегодняшнем концерте у Коржова…

– А… Ну, надо же совесть иметь! Предложить самому модному музыканту Москвы жалкие гроши! Извиняюсь! Мы себя не на помойке нашли…

– Не нужно кривляться, перестань. Я разговаривал с этой… забыл имя… С этой теткой…

– Ладно, – Циммершлюз вдруг стал очень серьезным. – Тогда давай так. На этот раз ты просто поверишь моему продюсерскому чутью…

– Да с какой стати?!

– Просто так, из чувства корпоративной нежности…

– Марик, я серьезно… – нетерпеливого Никиту вдруг начали раздражать привычные циммершлюзовские шуточки.

– А если серьезно, – Марик вдруг, так и не сняв плаща, с грустным вздохом сполз по металлическому косяку, присев на корточки, – то, пожалуйста, Никита, не езди к Коржову… Я тебя прошу. Очень. Хочешь, на колени стану?..

Он так талантливо придуривался, что казалось – говорит серьезно. И это раздражало больше всего. Никита поморщился.

– Все, я еду!.. Дай пройти, пожалуйста…

Циммершлюз одним легким движением поднялся на ноги, но продолжал смотреть на Никиту с непривычной серьезностью.

– Никита, погоди! Послушай… Я – человек глубоко аморальный и романтичный, ты знаешь, но темная страсть к чужим блядующим женам редко заканчивается весело…

– Ты все сказал? – Никита вдруг стал физически ощущать время, и оно шло, шло… – Тогда пока.

– Ладно, подожди две минуты, я переоденусь, – мрачно вздохнул Циммершлюз, смиряясь с неизбежным.

– Не нужно. Я хочу поехать один, – сказал Никита и решительно нажал кнопку.

Двери лифта распахнулись в ту же секунду, словно были с ним заодно.

– Насчет денег не переживай, – криво улыбнулся Никита. – Пересчитаешь сам, я их даже распаковывать не буду… – И, заметив, что Марик собирается войти следом, заорал – страшно, надрывно, не узнав собственного голоса: – Да отстань ты от меня, ради Бога!!.

Резко побледневший Марик попятился от лифта, автоматические двери мягко закрылись.

Нажимая кнопку с цифрой «1», Никита увидел, что пальцы у него дрожат…

…Рублевский дом Коржова стоял чуть в стороне от поселка и был построен в стиле старого русского имения. Зато служба безопасности оказалась продвинутой – проверенному Никите надели на запястье намагниченный браслетик. Невесомый, бумажный, тот начинал прикольно светиться в полумраке.

Вера Андреевна выглядела так же, как звучала, – немолодая, глупо одетая тетка, навязчивая и суетливая. Думающий о своем Никита долго не мог понять, когда должен начинать выступление. Хорошо, хоть ребята-техники оказались немногословно-четкими, уже знакомыми по предыдущим выступлениям.

Автоматически проверив инструмент, Никита вышел в толпу гостей, рассеянно взял с подноса бокал. Двигался он словно в прострации – не Никита, а тугой нервный комок ожидания…

Внутри дом тоже был добротно-дворянским, хоть снимай в нем римейк «Гусарской баллады». Лепнина, колонны, золото на белом, резные столики и овальные зеркала… Вот, оказывается, кем видит себя огромный Коржов в мятом костюме от Ферре. Русским барином. Борзые, дворня, тройки с бубенцами…

– …да не могу я этот вопрос закрыть, пока поправку не проголосуют, ты меня тоже пойми…

– Я тоже думала, Сардиния – отстой… А вы знаете, девочки, нет…

Доносящиеся до Никиты обрывки разговоров тоже были знакомыми, все теми же, словно вместе с Никитой и ребятами-техниками приглашенными с предыдущей вечеринки. Но Никита слышал их, словно сквозь пелену, мир вокруг был нереальным, ускользающим…

«Как я буду играть в таком состоянии?» – вдруг с испугом подумал он.

А через секунду это было уже неважно, потому что одна из покрытых золотыми узорами дверей мимолетно приоткрылась и маленькая сильная рука резко дернула Никиту в неизвестность. Там, в неизвестности, было темно и тихо. Гул голосов казался далеким и ненастоящим.

Она была рядом. Это Никита остро почувствовал еще до того, как привыкшие к темноте глаза различили во мраке блеск знакомых черных глаз…