Музыка души

Но как ни тяжело было в доме Модеста Алексеевича, по возвращении в училище, когда закончилась эпидемия, стало еще хуже. Все окружающее представлялось ненавистным, холодным и безучастным, и Петя потихоньку плакал ночами. Пытаясь забыться, он с головой погрузился в учебу, тем более после долгого отсутствия пришлось многое нагонять.

Среди учителей встречались такие, что внушали своим подопечным священный трепет. Самым ужасным был учитель латинского языка Носов. Он нудно и монотонно вычитывал учебник, не заботясь о том, поняли ученики его объяснения или нет, зато спрашивал потом беспощадно: единицы и двойки сыпались без счета.

Страшен был и преподаватель Закона Божьего – иерей Михаил Измайлович Богословский. Вскоре мальчики заметили, что есть разница, в какой рясе придет Богословский. Если в зеленой – скверно: его строгость будет сердитая. В черной – легче на душе: его суровость смягчалась и подчас нарушалась улыбкой. И еще до начала урока кто-нибудь оповещал класс:

– Черная!

Все вздыхали с облегчением. Или напротив, упавшим голосом сообщалось:

– Зеленая!

И класс притихал в ожидании грозы.

Только по этим двум предметам Петя получал не самые хорошие оценки, в остальном учился он весьма и весьма успешно. Прекрасная подготовка и добросовестность позволили ему стать одним из первых в своем отделении.

Среди же воспитателей, которые занимались мальчиками в свободное от классов время и готовили с ними уроки, противовесом заботливому и добродушному Папаше Берару был отставной военный полуфранцуз Малльо. Он имел вкус к остротам и любил издеваться над детьми. Любимой его шуткой, которой он гордился, была такая: утром, за четверть часа до подъема Малльо подходил к кровати кого-нибудь из воспитанников, стаскивал одеяло и говорил:

– Спи скорее, mon cher[8], скоро звонок!

Со временем человек привыкает ко всему, привык и Петя: острота горя смягчилась, он смирился со своим положением (хотя и не переставал скучать по родителям и в каждом письме домой умолять их о встрече), подружился с товарищами. И все сильнее начал проявляться от природы живой и подвижный темперамент: Петя частенько не выдерживал обстановки военной муштры, за что получал наказания. Однако, искренне в этом раскаиваясь, прилагал все силы, чтобы порадовать родителей хорошими оценками и поведением.

***

В середине апреля для воспитанников Приготовительного класса устроили детский бал по случаю дня рождения великого князя Александра Николаевича. Их повезли в Дворянское собрание, что само по себе уже было волнительно. Юные правоведы робко вошли в огромный, светлый, роскошно обставленный зал. Сколько здесь собралось важных господ и пышно одетых дам! Сам наследник доброжелательно приветствовал мальчиков, повергнув их в трепет. Но больше всего Петю поразил государь Николай Павлович. Впервые в жизни совсем близко, лицом к лицу – как папашин диван стоит от его конторки – он видел того самого государя, вид которого на улице издали вызывал необыкновенный благоговейный страх. Он был в сюртуке конногвардейского полка с эполетами и шел тихим и ровным величественным шагом.

– Здравствуйте, дети, – произнес он громким приветливым голосом, ласково глядя на правоведов.

– Здравия желаем, ваше императорское величество! – восторженным хором грянули они.

Да и сам бал прошел интересно и весело. Петя много танцевал и даже выиграл на фортунке маленькую статую, изображающую солдата в треугольной шляпе, и резинку, украшенную слоновой костью.

Незадолго до этого знаменательного события Модест Алексеевич неожиданно покинул Петербург. Наблюдение за братьями Чайковскими перешло к другому близкому приятелю отца – Ивану Ивановичу Вейцу, гостившему в столице. Снова разлука с людьми, к которым Петя успел привязаться, снова вынужденное привыкание к новым людям.

Впрочем, общение с Иваном Ивановичем продлилось недолго: в мае Петя перешел в другую семью – попечение о сыновьях Ильи Петровича принял на себя Платон Алексеевич Вакар, брат Модеста Алексеевича, не менее добрый и внимательный. Его семья Пете сразу понравилась, и он быстро привык к новым опекунам.

***

Учебный год подходил к концу, скоро студентам Приготовительного класса предстояло держать экзамены для перехода в старшее отделение. И тогда-то пошли слухи о преобразовании училища. Мальчики на переменах обсуждали то, что прочитали в газетах, узнали от старших.

– Я слышал, Приготовительный класс закроют.

– Да ну, гиль[9]!

– Это говорил сам директор! Первое отделение перейдет в училище, а второе должно вернуться к родителям.

– То есть, если мы не выдержим экзамены, нас исключат?

– Именно. А экзамены будут ужасно сложные, и перейдут немногие. Может, один только Лабри и перейдет.

Указанный Лабри – лучший ученик класса – самодовольно усмехнулся, остальные со вздохом безнадежно переглянулись.

Петя страшно беспокоился о том, что ему не удастся достойно выдержать экзамен, но по всем предметам, кроме латыни и Закона Божьего, получил высший балл и был переведен в старшее отделение.