Музыка льда. Осколки

— Ты скандал двухтысячных помнишь? — внезапно спрашивает Домбровская.

Ландау не то чтобы не помнил, как все фигуристы он застал и сам скандал и прочувствовал на собственной шкуре все изменения, которые он повлек. В сущности, их вид спорта изменился невозвратно после долгих конвульсий давней американской олимпиады. Стал иллюзорно менее субъективным, но при этом нисколько не отменил возможные договоренности и платежи. И все же, он тогда был еще слишком мал, чтобы постигать тонкости. В такие минуты становится очевидным, что Ландау младше на целую жизнь, потому что сама Виктория живо помнит все, что происходило в ее любимом фигурном катании на той странной олимпиаде. И сейчас, с опытом работы, ее интересует только одно — как в парах удалось так дешево отделаться. Тренер “золотых” парников явно знала секрет удачных торгов на высшем уровне. Разделили тихо, мирно, без шума и пыли. Все остались при своих, а спортсмены даже чуть-чуть выиграли. Тогда это выглядело, как проигрыш федерации фигурного катания России, сейчас, с опытом работы и более тонким знанием того, как функционирует механизм, понятно, что на этом уровне никто ничего вообще не решала по сути. Решали люди далекие от спорта. И Домбровской очень нужен был ключ к переговорам с этими далекими от спорта людьми, который бы давал результаты похожие на те, что выторговала тренер своим парникам. У танцоров явно таких входов к власть имущим не было, поэтому их сторговали недорого во имя государственных интересов.

— В общем, Илюш, тот шум, гам и переворот — это расплата для тех и теми, кто должен был заплатить. С теми, кто платить отказывается, бывает интереснее, но короче. В лучшем случае будет найден частный случай”, но у меня нет за спиной такой политической и финансовой поддержки. Так что, если мы платить откажемся, то нас ждет судьба какой-нибудь легкой атлетики.

Про допинг легкоатлетов знал даже совершенно безразличный к любому спорту, кроме футбола и фигурного катания, Ландау. Уж больно громко в спортивном мире все в итоге загремело, начавшись зримо с легкого щелчка по носу раз да второй. И тот факт, что на чемпионаты Мира, Европы и олимпиады фигуристы теперь ездят без гимна и флага тоже пошел с тех скандалов, в одном из которых под колени подбили целую федерацию.

— Эр, но ведь там был допинг на самом деле, — задумчиво произнес Илья.

— Ну, конечно, был. И у легкоатлетов, и у лыжников, и у биатлонистов, и много у кого еще он был. И ловят их то и дело. Только вот так никого раньше не уничтожали. Это был пример по принципу “бей своих, чтобы другие боялись”. Я боюсь, Илюшенька. Очень. Я этим детям, которые приходят ко мне, обещаю, что они будут побеждать, получат свои медали, свои успехи, свою славу и деньги в конце концов, если правильно приложат усилия. И подставить их под удар мы не можем себе позволить, так что в любой непонятной ситуации придется сотрудничать, чтобы медали Али, Рады, Милки и всех будущих навсегда были чистыми.

— Можно не пользоваться этим, — мужчина кивает на пакет на коленях у блондинки.

— Можно, но тогда мы отправляем завтра девочку умирать за пустоту или ломаем ее через колено, лишая чемпионата Мира. И как это дальше скажется на конкретной судьбе — неизвестно, — Виктория смотрит в ночь, — Молот и наковальня. Два зла, из которых мне нужно выбрать. С прогнозированием будущего у меня не очень хорошо, а провиденье — и вовсе не мое. Я выбираю сейчас, здесь и Машу. А дальше будет видно.

Остаток пути проходит в полном молчании.

****

Кап-кап-кап… За тонкой стенкой в вену Маши тихо втекает вещество, которое помогает восстановить мышцы замученные кислородным голоданием, насытить кровь эритроцитами, чтобы помочь максимально эффективно отлавливать молекулы кислорода и доставлять их туда, куда завтра запросит тело во время произвольной. Кап-кап-кап. Минута за минутой.

Спортсменка дремлет на большой тренерской кровати в спальне. Вика и Илья сидят в креслах комнатки, называемой на сайте гостиницы "зал".

По здравом размышлении стало понятно, что в комнате, которую Максимова делит с Яночкой, никаких ночных капельниц быть не может, так Маша переехала на одну ночь в номер старшего тренера.

И вот они сидят через стенку от кемарящей Максимовой, в кисть которой Домбровская ловким движением воткнула иглу, найдя тонкую вену. За пол года лечения мамы Вика с педантизмом отличницы освоила все способы ставить капельницы, потому что вены от постоянных инъекций у бедной женщины уходили и удобные места приходилось менять на доступные. Машины вены на предплечьях после лечения инфекции тоже не радовали, так что выбор пал на запястье. Да и вероятность, что ребенок сможет заснуть с такой капельницей была выше.

А двум взрослым оставалось только бодрствовать, то подкалывая дополнительные препараты, то просто проверяя, все ли в порядке. А остальное время, устало сидели в глубоких креслах с низкими спинками и говорили о самом важном: о фигурном катании и работе.

Начав с ближайших стартов, они потихоньку углублялись во времени. И сейчас уже бродили районе первой Викиной олимпиады: