Музыка ночи

Куэйл явно намекал, что с моей стороны было бы благоразумно сделать жест примирения. Понятно, я мог им и манкировать, но я отчаянно нуждался в работе. Правда, я не суетился. А ведь мне пришлось туго, да и на каждой улице маячил свой ветеран – и не один – на каталке или с пришпиленной к бедру пустой штаниной, чтобы повидней было отсутствие конечности. Или же он стоял на углу с кружкой для подаяний в левой руке, причем опять-таки пустой рукав правой вольно болтался на ветру.

Чего я никак не мог понять, так это ненависти к бывшим солдатам со стороны штатских. Похоже, они хотели, чтобы мы в одночасье исчезли. Парады канули в Лету, как и поцелуи в щечку с букетиками незабудок. Бывшие вояки, спасители отчизны, превратились в нищих попрошаек – а кто их любит?.. Быть может, своим присутствием мы заставляем тех, кто не попал на фронт, чувствовать свою вину. Они бы предпочли, чтобы нас засосала трясина и мы остались лежать вдали от Англии в местах, которые мы до своей гибели и выговаривать толком не научились.

– Прошу извинить, если у меня невольно что-нибудь вырвалось, – произнес я. – Я не хотел никого обидеть.

– Ладно вам! – великодушно отмахнулся Форбс. – Эмоции есть эмоции, куда без них.

Он плюхнулся в кресло, я тоже сел. Куэйл, довольный своим судейством в нашей схватке, повел разговор по существу.

– Мистер Форбс обеспокоен насчет своего дяди, – сказал Куэйл. – Он пропал несколько дней тому назад. Кроме того, он не оставил сведений о своем возможном месте пребывания.

– А если он уехал в отпуск? – предположил я.

– Мой дядя не имеет склонности к путешествиям, – возразил его племянник. – Ему нравится привычная среда обитания, и он редко покидает пределы собственных владений. – Форбс умолк и о чем-то задумался. – Как-то раз он, помнится, съездил в Богнор – знаете, в этот курортный городок в Западном Суссексе, но ему не понравилось.

– Да уж! – с высокомерным пренебрежением поморщился Куэйл.

– Если вы переживаете о его безопасности, то почему бы вам не связаться с полицией? – осведомился я.

Куэйл дугой изогнул бровь, чего я, собственно, и ожидал. Как и многие адвокаты, к полиции он относился как к некоей обузе, которая стопорит его деятельность. Пользу в ней он усматривал лишь в том случае, когда был заведомо уверен, что «бобби» могут быть ему чем-то полезны. А когда полиция выказывала признаки самостоятельности, он сразу же приходил в беспокойство, поскольку не имел стопроцентной уверенности в том, на чью мельницу она станет лить воду.

В общем, с полисменами Куэйл контактировал только в момент самой крайней необходимости.

– Мистер Молдинг любит приватность, – пояснил Куэйл. – Он может не одобрить, если мы позволим полиции совать нос в его дела.

– А вдруг он попал в беду, когда можно уповать исключительно на «бобби»?

– Чушь! – скептически ухмыльнулся Форбс. – Он за ворота-то почти не высовывается.

– Тогда зачем я вам понадобился? – удивился я.

Куэйл вздохнул с видом человека, для которого мир является сплошным разочарованием, впечатляющим лишь перепадами своей глубины.

– Видите ли, мистер Сотер, – неторопливо произнес он, – мистер Форбс – единственный из ныне живущих родственников мистера Молдинга. Поэтому он, как вы понимаете, главный наследник состояния своего дядюшки. Естественно, мистер Форбс всей душой надеется, что о столь траурных событиях речь не идет, и своему дяде он желает счастья и здоровья на долгие годы.

Судя по физиономии Форбса, в данном нюансе их мнения не сходились, но здравый смысл возобладал, и он в знак солидарности не то крякнул, не то хрюкнул.

– Памятуя о вышесказанном, – продолжал Куэйл, – мистера Форбса бы весьма успокоили любые сведения о благополучном местонахождении его дядюшки, так что нам бы хотелось найти мистера Молдинга в самые кратчайшие сроки, не прибегая к вмешательству полиции, которой, само собой разумеется, честь и хвала. Вот потому-то вы и здесь, мистер Сотер. Я заверил мистера Форбса в вашей прозорливости решительно по всем вопросам. Наслышан он и о положительном исходе дел, которые вы расследовали для моих клиентов в прошлом. Нам бы хотелось, чтобы вы отыскали мистера Молдинга и благополучно вернули его в любящее лоно семьи. Не так ли, мистер Форбс?

Форбс с подчеркнутой энергичностью кивнул.

– В теплые и любящие объятия родственников, – перенял он эстафету. – А если он мертв, то я хотел бы получить на этот счет уведомление.

– Именно, – промолвил Куэйл после красноречивейшей паузы.

Я посмотрел на Куэйла.

– А сейчас, мистер Форбс, я бы хотел посвятить мистера Сотера в необходимые детали, – заявил Куэйл. – И, пожалуйста, не сомневайтесь в том, что мы вас своевременно известим.