Музыка тропического ливня

От жара его губ Линда запылала с головы до ног. Джеймс целовал ее с таким самозабвением и решимостью, с каким, похоже, делал все на свете. Во всех его движениях чувствовались опыт, уверенность, и уже через минуту мужчина уложил ее на спину, заключив в свои объятия так, что у Линды уже не оставалось никакой лазейки для побега. Да она и не собиралась бежать. Ее разгоряченное, становившееся все более невесомым тело таяло в песке, в то время как на него обрушивались все новые и новые каскады возбуждения.

Что же ей оставалось в таком положении? Только одно — сдаться. Они были совсем одни на бархатисто-песчаном тропическом пляже; над ними, над всем этим идиллическим островом сияла луна, а на многие мили вокруг не было ни души. Женщина оказалась один на один с высоким, крепким мужчиной и сексуальным влечением к нему.

Но Джеймс для нее был не просто обычным здоровяком, рост которого превышал шесть футов. И испытывала она при виде его не просто сексуальный зуд, требовавший заурядного удовлетворения. Нет. Джеймс вызывал в ней такие чувства и эмоции, какие она еще никогда не испытывала. Джеймс возымел над ее сердцем и телом такую власть, какую до него не имел никто другой. Джеймс стал для нее мужчиной, в которого она безнадежно, по уши влюбилась.

Так стоило ли сопротивляться и портить такой дорогой наряд? Нет, уж лучше сдаться. Надо смотреть на вещи реально.

5

Какое чудо! Губы Джеймса, упругие и в то же время нежные, касались губ Линды, играли с ее ртом так, словно это был утонченный музыкальный инструмент. Когда его язык начал выделывать эротические пируэты меж ее губами, зубами, вокруг ее языка, в Линде зародилась мелодия сладостного искушения, стал разгораться костер дикого, страстного желания. В блаженном исступлении, словно бредя, она издала легкий стон. Джеймс обнял Линду обеими руками, повернул на бок и сильнее прильнул к ней, не переставая целовать; от его поцелуев, жарких и чувственных, Линда затрепетала. Ее никогда еще так не целовали. Поцелуи Джеймса напоминали сладостный яд, напоенный нежностью, лаской и грубой страстью. Она пила и пила этот яд, а Джеймс гладил ее волосы, спину, безудержно прижимаясь упругим, крепким телом к разгоряченному телу женщины. Затем они оба замерли и больше не шевелились — мужчина и женщина молчали, не разжимая объятия, слушая успокаивающееся дыхание друг друга.

В Линде сразу взыграло столько скрытых желаний, столько тайных надежд… Волнение переполняло ее, она испытывала какое-то странное, не поддающееся описанию чувство, которое, казалось, вырвалось родниковой струей из самых глубин ее существа и заставило… расплакаться. Слезы неожиданно потекли по щекам женщины. Линда попыталась взять себя в руки, но у нее ничего не получилось: потрясение оказалось слишком сильным, чтобы она могла справиться с ним.

Мужчина слегка коснулся губами ее щеки, на секунду замер, даже затаил дыхание, а потом тихо, настороженно спросил:

— Линда, вы плачете?

В горле у нее застрял ком, и Женщина лишь кивнула в ответ.

— Почему?

— Не знаю, — прошептала Линда, и это была правда — с ней такого раньше никогда не случалось.

— Может, потому что я вел себя скверно?

— О нет, нет. Вы вели себя… великолепно. — Она улыбнулась сквозь слезы.

— Настолько, что вы расплакались.

— Вы целовали меня так, словно… — Она судорожно вздохнула.

— Словно как?

— Словно вы делали это искренне, от души.

— Конечно, от души. — Он добродушно рассмеялся. — Иначе зачем бы мне нужно было целовать вас?

Из чувства долга, ответила она мысленно. Но разумеется, это была чепуха. Джеймс вовсе не обязан целовать ее, как это приходилось делать Филиппу. Вот он целовал Линду и спал с ней по обязанности. Потому что думал, будто ей хотелось этого, потому что, в конце концов, они были законными супругами, а исполнять супружеские обязанности раз или два в году, когда он оказывался дома, не такая уж великая жертва. Ей не хотелось вспоминать о Филиппе — счастливчике-донжуане, прожигателе жизни.

Джеймс по-прежнему держал Линду в своих объятиях, и от этого она начала ощущать удивительное спокойствие и теплоту. Затем его пальцы приподняли ее подбородок, а губы прошептали:

— Хотите попробовать опять?

Она молча кивнула.

— И опять будут слезы?

— Не знаю. Нет, не думаю.

Губы Джеймса снова коснулись ее губ, и она вновь отдалась во власть чувственной стихии, разбуженной его поцелуями; на этот раз Линда, крепче обняв Джеймса, сама отвечала поцелуями, старалась с помощью языка выразить свое состояние.

— О Боже, — произнес он. — Вы сейчас поцеловали меня так, словно сделали это искренне, от души.

— Так и есть. — Напряжение ее достигло предела. Она села и глубоко вздохнула, пытаясь совладать с собой. Надо подумать о чем-то неромантическом, решила Линда; но ничего не приходило на ум. Она воспринимала только то, что рядом с ней мужчина, таинственный шепот волн и яркие звезды над головой. Все это было похоже на какую-то мистику. Женщина снова глубоко вздохнула.

— Почему вы не женаты? — спросила она, чтобы нарушить тяготившее ее молчание.