Музыка времени

Наша веселая компания неунывающих любителей природы, наслаждающихся весенними первыми росточками пробивающейся травы, обожала шашлыки на майской природе Подмосковья.

Готовились заранее, распределяли, кто что покупает и привозит, а священнодействие готовки шашлыка поручали теперь уже не Коле, а его преемнику Василию со звучной фамилией Крутопек. Что, его глубокий предок КРУТО испекал, большая загадка, но Вася мариновал шашлык с чувством, с причмокиванием, со слюнотечением и с любовью.

Маринад – это тот нектар, в котором вымачивают мясо перед тем, как отправить его на костер. Некоторые продвинутые шашлычники не советуют добавлять в маринад уксус, аргументируя это тем, что он делает мясо жестче и перебивает его естественный вкус. Но уксус давно уже стал традиционным ингредиентом маринада.

Восточные умельцы маринуют шашлык в кисломолочных продуктах. Особенно популярен кефир, в который добавляют лимон, мяту, кинзу, перец, имбирь, карри. Этот маринад идеально подойдет для птицы.

Василий приправил маринад всем выше перечисленным и, конечно, щедро пересыпал куски мяса луком, заменив уксус майонезом. По мере нарезания лука, шинкования кинзы, имбиря и первых побегов иссопа, Василий активно участвовал в произнесении многочисленных тостов и пожеланий, а тосты были такие, что требовали пить исключительно до дна. Соответствующими были и пожелания: здоровья, счастья и любви, не могли обойтись пригубленной стопочкой, а требовали осушить ее, а последнюю капельку слизать подчистую.

Когда замаринованный шашлык подоспел к нанизыванию на шампуры, Василий просто не смог этого сделать, так как его «развезло от усталости». Весенний праздник продолжался без него, а он сладко спал, укутанный пледом, на террасе.

На следующий день, с большим трудом разлепив глаза, осторожно поддерживая звенящую от боли голову, Вася спросил:

– А шашлык был?..

– Конечно! – шумно загалдели товарищи.

– А я его ел? – с надеждой робко спросил он.

– Конечно!! – еще громче поддержали его друзья.

– И как, – нерешительно пролепетал Вася, – вкусно было?!.

Для пьянства есть такие поводы:

Поминки, встреча, праздник, проводы,
Крестины, свадьба и развод,
Мороз, охота, Новый год,
Выздоровленье, новоселье,
Печаль, раскаянье, веселье,
Успех, награда, новый чин.
И просто пьянство, без причин.

Вкус шашлыка не поддается описанию, как и пропущенный весенний вечер с яркими сверкающими звездами и теплым ветерком НАДЕЖДЫ на будущее СЧАСТЬЕ.

Сынок, дан покурить!

Моя шестидесятилетняя подружка «загремела» в больницу. За ночь онемела рука и нога, и долго не восстанавливались. Врач, которому оказалось не все равно, зафиксировал быстрым взглядом ее выныривающий кривоватый язык, решил ее госпитализировать с подозрением на микроинсульт. Из далекого Рязанского проспекта подружку увезли на «скорой» не в 15-ю больницу, что рядом, а в 52-ю, которая на другом конце Москвы… Больница хорошая, пролетарская, со строгим режимом и профессиональными врачами. Все оказалось не так плохо. Лекарства покапали, рентген сделали, сказали: скоро выпишем, радуйтесь жизни.

«Хворых обязательно надо навещать», – говорил мой покойный свекор, профессор медицины. Прикупив, как говорила моя мама «лизи-мази», это значит что-нибудь вкусненькое для удовольствия, я отправилась проведать мою подружку. Дорога до больницы, если идти по улице Пехотной, проходит вдоль чудесного парка. Раньше он был дикий, как и все парки столицы, кроме, конечно парка имени Горького, а теперь!! Я всего год не была в этих местах, а такая перемена! Чудесные мощеные дорожки, лавочки, красивые, удобные, архитектура дорожек причудливо закручена к центру лесного массива, спилены старые деревья, разделены на чурочки, еще, правда не увезли этот огромный склад древесины и, что самое главное: ОСЕНЬ. Осень так необыкновенно прекрасна, свежий ветер, желтая, красная и пестрая листва медленно кружится, а от порывов ветра, кружится весело и, я бы даже сказала, озорно. Остатки клумб пестрят узором не замерзших еще цветов и запах прелых листьев, самое его начало. Чудо!

Участливый охранник указал, куда топать к неврологии и я еще пока, пружинистой походкой, проплыла мимо патологоанатомического отделения, с грустью размышляя о бренности жизни и ее скоротечности.

Подружка была не грустной, оптимистичной, не утратившей чувства юмора. Пока мы сидели на диванчике в коридоре и беседовали, как запойные, поскольку давно не виделись и не обсуждали нашу жизнь со всех сторон и глубже, мимо нас беспрерывно привозили к лифту и увозили от него на каталках стариков и старушек после инсультов в сознании и без. Они были укутаны в одеяла или в спальные мешки, лица их были бледно голубые, безразличные к тому, что происходит вокруг. Сердце сжалось от тоски и печали, глядя на весь этот «перди-монокль».