Музыкальная геометрия мира: музыка и мы. Игра-эксперимент «Узел» в письмах к М.

Это – невероятные возможности проявления мощи звучания.

Это – великий соблазн создать грандиозную модель грандиозного мира: Вселенная-Земля-Человек с его душой и духом. Соблазн смоделировать такую сложную Жизнь, в которой, тем не менее, всё как-то согласуется, – причём в к а ж д ы й м о м е н т существования мира.

Вот если бы в мысленном эксперименте «Жизнь» мы в какое-то мгновенье нажали клавишу «стоп» (как на компьютере во время кинофильма), мы бы увидели о д н о в р е м е н н о е сочетание всех движений всех существ и явлений, попавших в «кадр», – словно замерли, зафиксировались отдельные ноты мелодий их жизней (в масштабе Вселенной – жизней планет, звёзд, галактик…). Мы бы увидели что-то, похожее на аккорд.

Мы бы увидели, что в каких-то точках все сложные движения согласуются, не мешают друг другу и даже вторят друг другу, – и тем поддерживают друг друга. Они оказались в моменте к о н с о н а н с а. Они словно упорядочивают множество всех, таких разных, движений, – которые кажутся нам на первый взгляд сплошным хаосом.

В хаосе есть точки, которые и не согласовываются друг с другом – диссонансы. Они рассеяны, не согласованы друг с другом. В них нет силы. Сила проявляется в согласованности.

Сила аккорда – в согласованности его звуков-точек, в г а р м о н и и.

Мир не рассыпается в пыль хаоса благодаря консонансам.

Слова «точка» и «точный» – родственники.

Чем точнее консонансы – тем большей силой они обладают.

Фиксированные звуки флейт, ставших трубами оргáна, и желание самогó пространства-времени, желание самой Жизни явить себя в аккордах – совпали.

Каждый звук должен был иметь шанс поучаствовать в аккорде: ведь все они рождены квинтой-доминантой. Шансы у всех звуков должны были быть р а в н ы. Один и тот же коэффициент отношений между звуками устанавливал это равенство.

Так и явилась в мир музыкальных звуков идея р а в н о м е р н о й

т е м п е р а ц и и всего музыкального строя.

Как ни странно, задачку с этой самой равномерной темперацией (причём, точнее всех) решил человек, на родине которого и не помышляли об оргáне. Соотечественников этого гения вовсе даже и не интересовали его эксперименты и расчёты. Заинтересовали только 200 лет спустя.

Чжу Цзай-юй.

Нам уже встречалось это имя.

Он был современником Винченцо Галилея ( Винченцо Галилей: 1520-1591гг., Чжу Цзай-юй: 1536-1610гг.).

Так в одном информационном поле Земли о д н о в р е м е н н о вспыхнули импульсы-озарения Мысли европейской и китайской. Им оставалось только окончательно слиться в консонансе.

Но кто такой Чжу Цзай-юй?

– Учёный, астроном, математик, лингвист и музыковед, изобретатель музыкальной темперации.

Так представляет его нам Энциклопедия.

Интернет может более обстоятельно познакомить тебя с его биографией – если, конечно, возникнет к этому интерес.

А ещё он был человеком сильного духа.

Когда его отца, принца по рождению, жившего во дворце, оклеветал завистливый родственник, возжелавший занять высокое положение при императорском дворе, в результате чего отец оказался в тюрьме, 14-летний Чжу Цзай-юй ушёл из дворца и поселился в землянке. Не впасть в уныние ему помогла страстная любовь к наукам, – чем он и занялся в своём уединении.

Оргáн он, естественно, не мог построить в своей землянке. Но в его распоряжении были флейты и струнный инструмент цитра.

Древнюю китайскую «Систему 12 люй» (для флейт) он изучил очень досконально. С пифагоровой системой (для струн) наверняка тоже был знаком. (Китай давно установил торговые отношения со странами Средиземноморья через Шёлковый путь, а потом – морской.) Оставалось сравнить эти две системы, найти в них то общее, что их объединяет, и… привести их к консонансу.

А общим у этих систем было их астрономическое и математическое происхождение. Только подход к природе звука отличался. У флейт – звук-точка, у струн – звук-волна.

(С подобной двойственностью столкнулись европейские учёные-физики 16-18 веков, когда изучали природу света. Англичанин Исаак Ньютон остался приверженцем корпускулярной теории: свет (фотон) – есть частица-корпускула («точка»), правда, со свойствами волны. Англичанин Томас Юнг доказал, что свет – волна, и даже измерил длины световых волн. А вместе получилась корпускулярно-волновая теория.)

Чжу Цзай-юй создавал «флейтово-струнную» теорию музыкального строя (тоже в своём роде корпускулярно-волновую (не в строгом смысле, конечно, а по подобию), – для звуков).

Пифагорову комму он решил р а в н о м е р н о распределить на все 12 люй (до их повторения на новом витке), а по сути – на 12 квинт (ведь все люй образуются квинтами) и точно зафиксировать полученные высоты звуков. Для этого ему надо было точно рассчитать длины флейтовых труб, – с учётом распределённой между ними коммы.

Это примерно то же, что 365 земных суток разместить в 360 (365˚ в 360˚).

Спираль замкнуть в кольцо, – как мы ощущаем время земного года: всегда с возвратом в одну и ту же точку (Новый год).

Солнечно-лунная пифагорова комма равномерно «растеклась» по 12-ти квинтам (как по 12-ти месяцам земного года). Квинты зазвучали в соответствии с числом