Музыкальная поэтика. В шести лекциях

Мода на фольклор тем не менее породила целый ряд сочинений, маленьких и больших, таких как оперы «Шахсенем»[93] и «Гюльсара»[94], «Даиси» и «Абесалом и Этери»[95], «Айчурек» и «Аджал ордуна»[96], «Алтын кыз»[97], «Тарас Бульба»[98] и так далее. Все эти сочинения формально относятся к оперному жанру, однако не решают, конечно же, никаких творческих проблем, ибо принадлежат к категории «официозного» искусства и лишь имитируют народный язык. К этому еще можно добавить новую моду на «украинскую» оперетту, которую прежде называли «малороссийской».

Если попечители советской музыки умышленно или, возможно, по незнанию, смешивают проблемы этнографии с проблемами творчества, то так же в корне неверно они поступают и в отношении исполнения, поскольку возвышают его до уровня творческого феномена. То же самое верно для всех любительских групп, образующих оркестры, хоры и народные ансамбли, которые всегда приводятся в качестве доказательства развития художественных способностей народов Союза. Прекрасно, разумеется, что советские пианисты и скрипачи выигрывают первые призы на международных конкурсах (если бы только такие конкурсы имели какую-либо ценность вообще и внесли хоть какой-то вклад в музыку). Прекрасно, что в России исполняют народные танцы и упражняются в пении колхозных песен. Но разве можно задерживаться на этих бесчисленных второстепенных явлениях в надежде найти в них зерно подлинной культуры, источники и условия которой, как и любой другой области творчества, ни в коем случае не содержатся в массовом потреблении, больше похожем на результат зубрежки? Разве это зерно не таится в чем-то совершенно ином, в чем-то, о чем Советская Россия совершенно забыла или что разучилась понимать?

Наконец, я должен обратить ваше внимание на два направления, которые, по моему мнению, иллюстрируют музыкальные тенденции современной России тем лучше, чем заметнее становятся в последние годы. Это, с одной стороны, укрепление тематики революции, актуализация революционных тем, а с другой стороны, по-прежнему не имеющая аналогов где-либо еще специфическая адаптация классических произведений к требованиям современной жизни. После использования романов Шолохова в качестве источников для оперных сюжетов в Советской России обратились к Горькому и темам гражданской войны. В новой опере «В бурю»[99] на сцене даже появляется Ленин! Что касается упомянутой мной адаптации хорошо известных произведений к новым условиям, могу заметить, что совсем недавно в балетном репертуаре был восстановлен «Щелкунчик» Чайковского – не без правки либретто, которое оказалось слишком мистическим, а потому опасным и чуждым советскому зрителю. Подобным же образом после бесконечных колебаний и многочисленных пересмотров в репертуаре вновь появилась прославленная опера Глинки «Жизнь за царя» – под названием «Иван Сусанин». Там, где встречалось слово «царь», оно, по мере надобности, заменялось словами «страна», «родина» и «народ». Что касается апофеоза, то было сохранено первоначальное оформление – с традиционным колокольным звоном и шествием священнослужителей в золотых ризах. Объяснение такой «патриотической» обстановки следует искать не в музыке Глинки, а скорее в пропаганде, направленной на защиту государства. Испытывая недостаток в собственных средствах выражения, коммунистический патриотизм, навязанный советскому правительству силой обстоятельств («Ты думаешь, что движешь, но двигают тебя»[100]), выражался при помощи одного из чистейших шедевров классической русской музыки, который был задуман и сочинен в совершенно других обстоятельствах и воплощал совершенную иную идею.

Если музыкальная культура современной России процветает так, как это утверждается, то зачем было прибегать к такой подмене – я бы даже сказал, к такой фальсификации – Глинки?

Нынешняя проблема коммунистической России, как вы, конечно, понимаете, – это, прежде всего, проблема подхода, то есть системы понимания и оценки. Это проблема выбора и отделения приемлемого от неприемлемого, синтез опыта и его последствий, иными словами, выводов из него, которые обусловливают вкус и стиль всей жизни, всех поступков. Я полагаю, что основная идея коммунистической России, по правде говоря, не способна развиваться, будучи, по своей сути, заколдованным кругом. Можно либо остаться внутри, либо выйти за его пределы. Именно так обстоят дела с коммунистической идеей. Ибо для тех, кто находится внутри круга, каждый вопрос и каждый ответ заранее определены.