Музыкантская команда

С того дня, как наш полк отправился на фронт, я больше не видел поручика, хотя и поговаривали, что он часто бывает в городе по разным делам и даже заходил несколько раз вместе с Бахшо к Аракелу. Теперь на нем была не парадная, а походная форма, но лицо все так же сияло от самодовольства. Рядом с ним, заискивающе глядя ему в глаза, шагал наш Дьячок и что-то говорил без умолку.

Вдруг взгляд Матевосяна упал на меня, и я заметил, как он насторожился и даже как-то растерянно вдруг отвернулся. Чуть отойдя, он снова обернулся и, увидев, что я продолжаю смотреть ему вслед, быстро завернул за угол.

Честно говоря, меня даже удивило: чего это он какой-то испуганный, вроде не в себе. Но потом я решил, что он, наверно, вспомнил, как забирал отца в солдаты, потому и испугался. «Знает ведь, — подумал я, — стану взрослым — обязательно отомщу!»

Чей-то голос прервал мои раздумья:

— Сынок, послушай-ка…

Я обернулся и увидел перед собой незнакомого пожилого солдата. Он был из тех мобилизованных, которых собрали в казармы и вскоре должны были угнать на фронт.

— Дело у меня к тебе, — сказал он, настороженно оглядываясь вокруг.

Я, удивленный, подошел к нему вплотную.

— Ты грамоту знаешь, сынок?

Я кивнул: знаю, мол. Старик снова огляделся, затем протянул мне сложенную в несколько раз бумажку.

— Почитай-ка. Посмотрим, что здесь написано, — тихо сказал он.

Из разговоров ребят я знал, что в последнее время в полку среди солдат распространяют какие-то листовки, но сам я их не видал еще. И тем не менее сейчас я сразу понял, что, должно быть, именно это и есть листовка.

Я взял ее у солдата и стал пока молча про себя разбирать, что там такое написано. И до того увлекся, что не заметил, как к нам подошел Корюн.

— Что это ты читаешь, Малыш? — спросил он.

Испугавшись от неожиданности, я хотел спрятать листовку, но этим только вызвал подозрение у Корюна.

— Дай-ка сюда, посмотрим, что это. — Он выхватил у меня листовку и, пробежав ее глазами, спросил: — Откуда она у тебя?

Только тут я заметил, что старик торопливо уходит.

— Куда же ты? Возьми свою бумажку! — закричал я ему вслед.

Но Корюн вдруг сильно сжал мне руку.

— Тс-с, балда… Хочешь, чтобы бедняга в беду попал? — сказал он.

Старик, так и не оглянувшись ни разу, вошел в главное здание, а Корюн потащил меня в казарму.

— Я выиграл! — раздался счастливый голос Завена, когда мы вошли.

Он быстро схватил папиросу, прикурил и жадно затянулся. Вардкес с завистью смотрел на него.

— Говорил же я тебе, что напрасно время тратишь, все равно Завен будет курить, — подзуживал его Арсен.

— И откуда тебе все так уж точно известно, ума не приложу! — огрызнулся Вардкес.

— Откуда? Да только слепому и еще тебе неизвестно, что он червовую даму трефовым валетом кроет.

— Ах вот оно что? — повернулся Вардкес к Завену. — Давай сюда папиросу!

Они стали бегать друг за другом, поднялся шум, хохот, толкотня.

Корюн, все еще сжимая мне плечо, оглядываясь по сторонам, громко сказал:

— Ребята, а Дьячка здесь нет?

— Нет его, а что? — удивленно спросил Арсен.

— Глядите-ка, что наш Малыш раздобыл. — И Корюн показал листовку.

Все тут же сгрудились вокруг нас. Посыпались вопросы:

— Что это такое?..

— Откуда?..

— Кто тебе дал?..

— А ну почитай. Послушаем, что там написано, — попросил Арсен.

Корюн стал громко читать:

— «Товарищи рабочие, крестьяне и солдаты… Положение на фронте с каждым днем становится все напряженнее. Несмотря на щедрые посулы Антанты, наша армия не имеет ни патронов, ни снарядов…»

— Погоди, погоди! — крикнул Арсен и повернулся ко мне: — Где ты взял это?

Я объяснил, как листовка попала ко мне. Арсен покачал головой и забрал ее у Корюна. Ребята, испугавшись, что он помешает им дочитать листовку до конца, загалдели:

— Ну чего ты схватил ее?

— Дай, пусть человек дочитает…

Арсен ничего не ответил, только кивком головы указал мне на дверь.

Я без слов понял, что должен занять привычную позицию и наблюдать.

Арсен еще с минуту подождал и стал читать листовку с того места, на котором остановился Корюн:

— «…А дашнакских правителей интересует не противник. Их больше занимает «внутренний фронт». Один за другим следуют все новые и новые аресты. Ежедневно расстреливают десятки ни в чем не повинных людей…»

— А ведь верно все там написано, так оно и есть, — не сдержался Завен.