Музыкантская команда

Вопрос был излишним. Курили все. И так как курево ребятам выдавалось очень редко, все с возгласами: «Налетай, ребята!.. Живем!» — потянулись за папиросами и в мгновение ока почти опустошили коробку. Я было тоже потянулся, но Цолак дал мне щелчка и закрыл коробку.

— А я и не курю! Просто хотел проверить тебя… Арсен мне поблажек не делает.

Цолак весело рассмеялся.

Киракос жадно затянулся и доверительно сказал:

— Ты не горюй, что все твои папиросы разошлись. Нечего будет курить — Малыш насобирает тебе окурков.

Что верно, то верно. Иногда нашим приходилось уж очень туго, и тогда я собирал им окурки на улице. Но, кроме Киракоса и еще кое-кого, никто их не курил.

— А вам, выходит, не очень-то сладко живется, — сказал Цолак.

Киракос стал жаловаться: и с табаком, мол, в армии дела плохи, и с едой не ахти — тоже дают только червячка заморить…

— А может, помолчишь, Дьячок? — прервал Завен. — Уж ты-то голодным не остаешься. Забыл, как мы тебя застукали, когда втихаря лаваш с каурмой[6] лопал?..

— Ну ладно, ты… — испуганно забормотал Киракос. — Вечно будете попрекать меня этим?.. Ну случилось, согрешил раз. Больше-то я такого не делаю?..

— Как же, сделаешь! Кулак Арсена и не у такого сеньора аппетит отобьет, — засмеялся Гимназист.

Я слушал эту перепалку, а сам все думал: «И где это Цолак научился так играть?» Думал-думал и спросил. Он сказал, что учился в консерватории. Есть, оказывается, такое учебное заведение.

— А я смогу поступить б консерваторию, как ты думаешь? — не отставал я от Цолака.

— Почему же нет? Вот погоди немного, может, в Ереване откроют консерваторию, ты и поступишь туда.

Я ему, конечно, не поверил. «Откуда в Ереване взяться консерватории?» — подумалось мне.

В это время Арсен вышел из каптерки и, положив перед Цолаком форму и башмаки, сказал:

— На, браток, носи на здоровье.

Мы поглядели на обмундирование и все невольно прыснули: «Носи на здоровье», а носить-то там и нечего, потому что такие это были лохмотья. Цолак покосился на нас: подумал, наверно, что мы его разыгрываем. Но уж какой там розыгрыш. Просто Арсен решил испытать парня.

Чуть позже и мы все должны были вырядиться в такие же лохмотья. Арсен хотел проверить, наденет Цолак такую рухлядь или нет. Не согласись он на это, все наши планы сорвались бы.

— А чего все это в таком состоянии? — спросил Цолак, приподняв двумя пальцами штаны.

— Чем богаты, тем и делимся, другого у нас не имеется, — отрезал Арсен.

— В таком случае я останусь в своей одежде.

— Как же так? В штатском пойдешь на вокзал? — удивился Завен.

— Нет, почему же? — спокойно возразил Цолак. — Я ведь из армии, и у меня почти совсем новое обмундирование.

— Так то колчаковское, а здесь дашнаки, — сказал Арсен, — у них другая форма.

— Какой же ты старшина? Не знаешь разве, что и Колчаку и дашнакам обмундирование дает Антанта? — съязвил Цолак.

Ребята заволновались. Нельзя же было допустить, чтобы все мы пошли на вокзал в старье, а этот новенький вырядился бы с иголочки. Все бы поняли, что к чему. Надо было во что бы то ни стало воспрепятствовать Цолаку. Может, рассказать ему о наших планах? Но нет! Кто знает, что он за гусь! Еще, чего доброго, продаст!..

— А где же эта твоя колчаковская форма? — поинтересовался Арсен.

— Дома у дяди, — ответил Цолак. — Я сбегаю переоденусь и вернусь.

— Не пойдет это!

— Почему?

— А потому, что через час мы отправимся на станцию английского гостя встречать.

— Ну и ладно! Переоденусь и приду прямо на вокзал…

Ребята замялись. Цолак стал объяснять, что ему даже очень на руку это: жена дяди, мол, тяжело больна, и надо обязательно ее проведать.

— Не пойдет! — сердито отрезал Арсен. — Где это видано? Не успел явиться в команду, уже в город бежит!

Цолак мгновение колебался. Может, боялся восстановить против себя ребят. И тем не менее он сказал:

— Ничего не поделаешь! Придется отпроситься у Штер-линга… Думаю, он поймет меня и отпустит…

Сомнений ни у кого не оставалось: новенький — тот еще фрукт! Арсен, смерив его взглядом с ног до головы, процедил сквозь зубы:

— Ладно, будь по-твоему, иди… Но сегодняшний день запомни!

Он сказал это так, что Цолак снова на миг как бы заколебался.

— Поймите, ребята, я должен идти, — сказал он твердо.

Все молча отвернулись. Цолак вышел. Мы помолчали.

Первым заговорил Завен:

— Ну, что теперь будем делать, старшина?

— А то и сделаем, что решили.

ТОРЖЕСТВЕННАЯ ВСТРЕЧА

Если бы спустя полчаса кто-нибудь вошел в нашу казарму, он бы решил, что попал в сумасшедший дом.

В репетиционном зале была невероятная суматоха. Разглядывая друг друга, ребята шумно хохотали.

Да и как тут было не смеяться. Один натянул гимнастерку всю в заплатах да с оторванными карманами; на другом фуражка без козырька; третий вместо сапог надел старые галоши и привязал их к ногам обрывками грязного бинта; четвертый вырядился в английский френч, с которого были срезаны все пуговицы, и потому от малейшего движения фалды его распахивались и виднелась рваная нательная рубаха…

Словом, ребята разошлись. И тем не менее когда Арсен построил нас и оглядел, он остался недоволен многими.