Мы из ЧК

Утром в каморку пришли двое — Терехов и председатель следственной комиссии штаба Кармацкий. Кармацкий со знанием дела несколько раз ударил Захара. Все тело налилось нестерпимой жгучей болью.

— Вот так и будет, если мы молчать будем, — нараспев, елейным голосом говорил Кармацкий после каждого удара.

Потом его позвали на заседание трибунала, и допрос продолжил Терехов. Бывший поручик стал отрабатывать на связанном чекисте некоторые приемы бокса и вскоре разбил Шаповалову нос и губы. Потом, решив сделать двухминутный перерыв, развязал арестанту руки, чтобы тот мог вытереть кровь. Пошатываясь, Захар подошел к стене и, опершись спиной, стал утираться рукавом рубахи. Терехов бросил в угол недокуренную папиросу, взял кусок веревки, подошел к арестанту, чтобы вновь связать ему руки. Улучив момент, Шаповалов нанес сильный удар ребром ладони по горлу Терехова. Поручик кулем свалился к ногам чекиста. Захар осторожно выглянул в коридор и, не увидев там часового, осторожно вышел, запер на ключ каморку. На крыльце встретился Шарипков.

— Что с вами, Павел? — удивился старший писарь. — На вас лица нет!

— Познакомился с прелестями «старого прижима», — ответил Захар и, решив, что в его положении теперь церемониться нечего, спросил:

— Не знаешь, совещание уже началось?

— Какое? — Шарипков с недоумением посмотрел на Захара.

— На котором Кудрявцев для узкого круга делает доклад о дальнейших планах.

— Так это… Это же шпионаж! Нас с вами расстрелять могут.

— Никто не расстреляет. Есть комната, из которой все слышно?

— Есть.

— Ведите меня туда и побыстрее!

— Но как же, — попытался еще раз отказаться Шарипков. — Ведь это нечестно.

— Ну вы, хранитель морали. — Шаповалов достал из кармана браунинг. — Мне терять нечего. Говорите, или…

— Идемте, — зашептал Шарипков. — Только через чердак: там есть лаз в закрытую комнату. Меня не выдавайте…

Пока они пробирались через чердак, Шарипков пояснил, что до революции один из руководителей школы любил подслушивать своих коллег-учителей, и но его приказу специально оборудовали закрытую комнату. Только ход в нее был нормальный. Верхний же люк прорубили позже.

Комнатушка оказалась крохотной, но слышимость была превосходной. Шаповалов узнал голос Кудрявцева.

— Подполковник начал говорить недавно, — прошептал Шарипков.

— А вы откуда знаете?

— Так он только что сказал «во-вторых».

— Ну ладно, — прервал Захар словоохотливого собеседника. — Давайте послушаем.

— Да, господа, — говорил Кудрявцев. — Я настаиваю на перестройке структуры власти. Мне думается, параграф второй приказа необходимо изложить так: «Существующие в настоящее время в селениях штабы приказываю немедленно расформировать, назначить в каждом селении комендантов, в ведение которых должны быть переданы все находящиеся в штабах силы и вооружение. Все инвалиды, освобожденные от мобилизации, должны нести гарнизонную службу».

За перегородкой поднялся шум. Некоторые участники совещания возражали против предложения Кудрявцева. Но их было мало. После утверждения соответствующего обращения и приказа по войскам слово вновь взял Кудрявцев.

— К сожалению, господа, я должен сообщить вам, что мы сейчас оказались перед большим» трудностями. Действие фактора внезапности, благодаря которому мы добились немалых успехов, кончилось. Красные опомнились от неожиданности и перешли в контрнаступление. За прошедшие годы их руководители накопили немалый опыт организаторской работы и, конечно, пустят его в ход. Вы знаете, что пламя антибольшевистского восстания охватило часть трех губерний — Омской, Тюменской и Челябинской. Нам нужно во что бы то ни стало удержать за собой участок дороги Мамлютка — Макушино, расширить здесь имеющийся плацдарм, особенно в сторону Кургана, и одновременно перерезать еще в одном месте дорогу Омск — Тюмень. Вы, конечно, понимаете, что этим мы нанесем чувствительный удар по Москве, ибо без хлеба она долго не протянет. Во-вторых, необходимо руками местных крестьян ликвидировать собранное на ссыпных пунктах зерно. Пусть пока мужики делают с ним что хотят. В-третьих, усилить дезинформацию. Сбитый с толку крестьянин пойдет на что угодно. В-четвертых, нам следует использовать опыт красных по разложению враждебного тыла. С этой целью предлагаю послать в тыл большевиков несколько небольших подвижных отрядов. В-пятых, мы должны соединиться с Кокчетавом. Для этого надо разгромить сводную группу Полуяхтова, которая занимает район Пресногорьковки. Это, господа, самые общие соображения на ближайшее время.

После небольшой паузы по предложению главнокомандующего Родина было решено приступить к проведению в жизнь рекомендаций Кудрявцева. Затем в комнате, где проходило совещание, возник шум. Андрей Кармацкий доложил о побеге пойманного вечером чекиста, и присутствующие стали возмущаться ротозейством охраны. Кудрявцев напомнил о своих требованиях поднятия дисциплины. Его поддержал Родин. Совещание постановило не останавливаться перед самыми жестокими мерами для улучшения порядка в войсках.

— Павел, а вас уже ищут, — зашептал Шарипков.