My Joy (СИ)

Она махнула рукой в сторону углового магазина, вывеску которого не было видно из-за неудачного положения смотревших. Доминик на автомате сделал пару шагов, потом ещё несколько, и в конечном счёте увидел то, о чём она говорила. Витрины магазинчика были полупустыми, на двери висело какое-то объявление, а выше значилось красочное: «Hayley’s Flowers». Не веря своим глазам, он подошёл вплотную, для верности заглянул внутрь витрины, а затем прочёл объявление, где была написана дата открытия – первое июля.

– Ты исполнила все свои мечты и задумки, – увидев практически всё, что хотел, глухо произнёс Доминик, и склонился над коляской, заглянув под её козырёк. – Абсолютно всё.

– Есть ещё кое-что, – Хейли прижалась к нему сбоку и продела руку через его локоть. – Идём, нас ждут.

***

Внутри всё выглядело не так хорошо, как снаружи. Не до конца оборудованное помещение демонстрировало свою неготовность к продажам: то тут то там валялись коробки из-под удобрений и семян, мебель стояла как попало, а самих цветов и вовсе оказалось ничтожное количество, – судя по всему, только малая часть от того, что впоследствии здесь будет продаваться.

– Здесь есть основная просторная зала для посетителей, – принялась перечислять Хейли, завидев в глазах Доминика интерес, – а дальше ещё три небольших комнатки: склад с выходом во внутренний двор; что-то вроде комнаты отдыха, совмещённой со столовой; и, конечно же, туалетная комната, без которой, сам понимаешь, никак не обойтись.

– Уютно, – тут и впрямь было приятно находиться, несмотря на неприбранное состояние.

– Сама не знаю, откуда я взяла столько сил, чтобы всё это провернуть. Мне кое-кто активно помогал в последнее время. Думаю, что тебе нужно с ним познакомиться.

– Буду рад.

Хейли аккуратно устроила коляску со сладко спящим и ни о чём не переживающим Джимом рядом с прилавком и исчезла за второй дверью, которая, если Доминик всё правильно запомнил, вела в комнату отдыха. Ожидание затягивалось, сводя с ума от нетерпения и аромата цветов, коих хоть и было не так уж много, но даже такое ничтожное количество раззадоривало обоняние. На одном из столиков лежали белые лилии – символ невинности и непорочности, – утянутые бежевой лентой в симпатичный букет. Кому он предназначался и что должен был сказать адресату, оставалось столь же неизвестным, как и то, сколько времени Хейли будет пропадать за дверью.

Внезапно дверь открылась и из-за неё, вопреки ожиданиям, вышла только Хейли, с натянутой улыбкой демонстрируя свою нервозность.

– Сегодня важный день не только для меня, но и для тебя, – сказала она, подходя ближе, – поэтому я не стану затягивать и просто сделаю кое-что, надеясь заслужить этим хотя бы сотую твоего прощения.

На какой-то момент время пошло то ли медленнее, то ли вспять, иначе как можно было объяснить то, как неторопливо открылась дверь, и из неё выскочил растрёпанный Беллами.

Он бросился прямиком на Доминика, повис на его шее и разрыдался. Цеплялся в чужие плечи дрожащими пальцами и ничего не говорил, подрагивая от слёз.

– Ты правда всё это время ждал меня? Ты правда ни с кем не встречался? – тараторил он. – Ты правда?.. – он громко всхлипнул и замолк.

– Тише, тише… – Доминик прижал его к себе и вдохнул любимый аромат. Теперь от Мэттью пахло не только неизменным шампунем, но и самыми настоящими цветами.

Всё отказывалось укладываться в голове. Руки дрожали, судорожно обнимая и прижимая к себе, точно этот мираж, явившийся умирающему путнику в пустыне, должен был с секунды на секунду раствориться, оставив после себя лишь бьющий в нос запах роз и тюльпанов.

– Он правда, – поддакнула Хейли, явившись из дверей подсобки. – Столь верные люди бывают только в сказках и любовных романах.

– Тогда, – Доминик продолжал успокаивать Мэттью ласковыми поглаживаниями и дрожащим от подступающих слёз голосом, – мы в любовном романе, потому что наша история не тянет на сказку, или в грустной повести со счастливым концом.

В покрасневших глазах Мэттью стояли слёзы, но даже это не мешало с наслаждением всматриваться в них, видя то, что Доминик видел на протяжении их времени вместе. В них плескались любовь и тоска, и последнее хотелось как можно скорее искоренить всеми возможными способами.

– С днём рождения, детка, – прошептал Доминик, обхватив ладонями его лицо. – Я не верю, что всё это происходит на самом деле.

– Спасибо, – едва успокоившись, пробормотал Мэттью. – Ты здесь, я здесь, и мы настоящие.

Не выдержав, Ховард утянул его на себя и, усадив на прилавок, впился долгожданным поцелуем в губы. О большем он и не смел мечтать, но дорвавшись до желаемого, принялся жадно оглаживать подростка по талии, шее и осыпать лицо короткими поцелуями, перемежая их шутливыми глупостями. Никогда Доминик не чувствовал себя лучше, чем в этот момент.

– Ты прощаешь меня? – на всякий случай спросил он, уже не страшась того, что этот разговор может что-то испортить.

– Ты хотел, чтобы однажды, когда мне причинят боль, я простил, чего бы мне это ни стоило. И я простил, я простил тебя.