Мы — можем!

Потом я часто вспоминал этот несвершившийся поворот судьбы. Но, наверное, было необходимо пройти сложный путь, чтобы снова встретиться с возможностью найти себя. Случилось это уже дома, в Питере,  тринадцать лет спустя после первого соблазна.

Помните в «Золотом теленке» бессмертное учреждение «Геркулес»? Так вот, меня занесло в контору, с которой, несомненно, Ильф и Петров списали эту лавочку. Наш маленький творческий коллектив — там я работал с настоящими друзьями — клюнул на интересную самостоятельную работу. Такой она и была в действительности, пока не начали вырисовываться ее плоды. А когда этот момент настал, стали расти в численности и активности наши соавторы. Они были несколько нетерпеливы, и им досталась вещь, не доведенная до кондиции. Потом они ее окончательно загробили. А мы, хлебнув неприкрашенной геркулесовской атмосферы, почувствовали горячее желание сменить место работы. И тут я узнал, что Балтийскому отряду АСПТР требуется корабельный инженер.

Моя судьба нашла меня.

В первый же день я вернулся с работы к полуночи.

В проливе Свенборг-Сунн сел на бровку теплоход «Кингисепп». В пароходстве был организован штаб аварии. По неопытности я тогда очень серьезно отнесся к этому делу. Со временем у меня выработалось свое мнение о пользе береговых штабов, и о том, чем они должны заниматься. Но главный вывод, сделанный в тот день, выдержал испытания временем. Я понял с первого дня, что в этой службе не соскучишься.

Быстро пролетел медовый месяц. Я жадно вникал в дело, ставил себе задачи и сроки по освоению разных аспектов АСР. Стал замечать за собой пионерскую поговорку : «А вот у нас в отряде …»  Весь отряд казался мне тогда единым организмом.

А потом была моя первая спасательная операция.

Собственно говоря, я пришел в отряд, не будучи совершенно невинным в аварийно-спасательном деле. К этому времени за моими плечами было уже несколько операций по снятию с мели и два пожара. Но в качестве профессионала пришлось выступать впервые.

— Слушай сюда! — сказал мне мрачный Бучин. Он исполнял тогда обязанности зама по АСС. — У Кривой дамбы тонет дизельная шаланда «Луга». Пробоина в машине. «Витязь» уже вышел туда. От нас руководить операцией будет Кузьмин. А ты бери машину и срочно поезжай на полста первый причал. Там тебя перебросят катером на «Витязь».

Носовая оконечность АС, беспомощно задранная к небу, еще плавала. Корма сползала по склону прибрежной отмели. По левому борту  радужная портовая вода уже омывала шлюпочную палубу. «Витязь» нависал форшпигелем над левым бортом АС. Между ними наискось встал водолазный бот. Наши ребята заканчивали заводку проводников из девятнадцатимиллиметрового стального троса.  Носовой проводник хлопот не доставил, а вот загнать на место кормовой оказалось непросто. В затопленную корму в резиновых сапогах далеко не зайдешь, а водолаза спускать нельзя до тех пор, пока положение судна не стабилизируется окончательно. И аварийная партия с легендарным Заборщиковым во главе из последних сил тянула концы в корму.

На «Витязе» в просторной голубятне, именуемой по традиции ходовой рубкой, за их трудами не без интереса наблюдали капитан-кранмейстер и Кузьмин. Рядом топтался  зам главного конструктора этого уникального сооружения, и вообще там было тесно.

Тем временем за проводниками протащили под днищем  АС мощные кольца судоподъемных стропов. Смайнали подвески до палубы, и аварийная партия с помощью «обезьянок» начала надевать на гаки огона правого борта. Впечатляли своими размерами и стропа-удавы, и многотонные качели гаков, на которые для удобства работы вылезали по два человека. Мне дали чертежи пациента, и я произвел первые расчеты. Подъемный вес составлял около трехсот тонн, прочности стропов и корпуса хватало, но меня беспокоило положение кормового стропа. Я бы не возражал, если бы он лег поближе к корме. Это было нашим общим желанием, но строп упорно сопротивлялся. В конце концов, решили оставить его там, куда удалось загнать, наложив хорошие найтовы за кормовые кнехты.

Набивать стропа начали уже в сумерках. Гаки медленно поплыли к холодеющему небу. Затрещали, обтягиваясь, сплесни. Начала расти нагрузка на электронных табло в голубятне. Прибавляли понемногу, плавно, как и полагается делать в таких случаях.

И вот АС зашевелилось. Медленно полезло из воды. Нос поднимался легче, а нас заботила корма. Пришлось остановить подъем носа. Зато нагрузка на правом  подъеме продолжала нарастать.

Как только удалось открыть люк аварийного выхода из МО, туда смайнали два ВПЭНа и эжектор. Вспухли отливные шланги, пошла вода.

Стемнело совсем. Работали при свете прожекторов и палубных светильников. Через открытый люк можно было разглядеть дальний угол машинного отделения, куда пробиралась аварийная партия. Там, далеко внизу, плясали пятна света, вырывая из мрака агрегаты, выгородки, трубопроводы. Порой черный силуэт человека вырисовывался на фоне светового пятна. Черная вода клокотала в центре этой путаницы.

Предчувствие постижения охватило меня.