Мы не твои

Я хихикаю, утыкаясь в его влажную грудь — когда только успел рубашку снять?

— Я помогу.

Двигаю его к кровати, он шутит, я смеюсь, думая о том, какая я счастливая, даже несмотря на то, что все так закончилось и…

Замечаю пятна на своем платье, которое оказалось подо мной. Странно, пятна бледные, их немного, почему-то мне казалось, что должно быть больше. Становлюсь красной, как рак. Хорошо, что Ильяс этого не видит.

— Надя, ты где?

— Я… тут… на полу.

Он уже забрался на кровать и… и мне почему-то очень неловко смотреть на него, хотя я знаю, что он не увидит моих взглядов.

— А почему ты на полу?

— Я… я не знаю. — правда не знаю почему «зависла» там. Но… что мне делать? Наверное, нужно пойти в душ и… и идти к себе, да?

— Иди ко мне, малышка. — его голос как густая патока, такой обжигающе манящий.

— Мне надо в душ, — говорю тихо, очень тихо.

— Тебе надо ко мне, Воробушек. Пожалуйста.

Смотрю на него и… замираю, открыв рот.

Какой он красивый! Просто… просто сойти с ума! Его не портят шрамы на ногах. Его вообще, наверное, ничего не может испортить! Понимаю, что выгляжу как влюбленная дурочка. Но…

Но ведь я такая и есть?

— Надя?

— Я… иду…

И он снова притягивает меня к себе. И целует. И дальше… я даже не понимаю, не соображаю до конца как это все происходит дальше, потому что сначала он просто ласкает меня, объясняя, что боится причинить мне боль, но я не думаю о боли. Только о нем. Только о нас. И я сама проявляю инициативу, и делаю то, чего никогда бы не сделала.

А потом…

Я правда даже не представляла никогда, что это может быть так.

Это полностью переворачивает мой мир.

Я, конечно, пока не осознаю этого до конца, но…

Неужели все это чувствуют? Неужели люди на самом деле испытывают такое? Правда? Все? Ну или… по крайней мере многие?

Значит, когда ты любишь, и ты с любимым — ты можешь чувствовать это?

А… когда ты его теряешь?

Почему я сразу думаю о потере?

Может, потому что вспоминаю глаза отчима, совершенно пустые глаза человека, потерявшего такую долгожданную любовь?

— Надя… — голос Ильяса хриплый и какой-то…грустный, что ли? Немного испуганный… — О чем ты думаешь, Надя?

— Я люблю тебя.

Глава 22

— Я люблю тебя.

Слова, которые бьют под дых. Которые как цунами сносят все на своем пути. Которые должны вознести меня на вершину блаженства. Но вместо этого я падаю в ад.

Потому, что я не должен их слышать. Никогда не должен слышать эти слова.

Но я их слышу. И сердце стучит так, что любой кардиолог, наверное, сразу бы меня отправил в реанимацию.

Воробушек прижимается к моей груди, она такая теплая и хрупкая. Нежная девочка, крошечка моя.

Любимая моя…

Чувствую, как выравнивается ее дыхание, дрожь тела постепенно стихает. Надя спит, прямо на груди у меня спит мое счастье.

Я тоже должен спать, наверное. После того, что произошло. Дважды.

Я сошел с ума. Не потому, что сделал это, а потому что два раза. Она же… ей же нельзя было так сразу? Я ведь понял, знал, что она раньше никогда? Ей… ей, наверное, больно?

Но я не мог остановиться, и ее остановить тоже был не в состоянии.

И я понял, что первый раз ей было просто хорошо, а вот второй…

Второй был абсолютно нереальным по степени ощущений, удовольствия, кайфа.

Девочка моя, что же ты со мной сделала? И как мне теперь жить дальше?

Вспоминаю утро, невероятную встречу с Зоей, которую считал погибшей.

Надеюсь, что Тамерлан все выяснит. Надеюсь, он ее найдет.

Получается…

Получается, что я не виноват в смерти Зои? Получается, она не погибла из-за меня? И брат еще может устроить свое счастье с ней?

Если это случится, то…

То я все равно буду виноват в смерти отца. Но эту вину я тоже могу искупить! Мама будет рада, если я смогу встать на ноги, если я снова смогу видеть, если найду свое счастье.

Найду. Нашел! Я уже нашел!

Вот оно, мое маленькое счастье! Сопит на груди. Такое нежное и трепетное.

Снова сердце стучит, колотится как у спринтера после стометровки.

Я получаю шанс изменить свою судьбу.

Или… не так. Это кадар. Судьба предопределена. Значит, высшие силы все-таки даруют мне прощение, раз послали ко мне такую чудесную девушку. Моего Воробушка.

Глажу ее по голове, по плечам, обнимаю тоненькую талию, утыкаясь головой в ее макушку вдыхаю нежный девичий аромат, смешанный с ароматом нашей страсти.

Мы любили друг друга! Мы стали близки, так близки…

Что же дальше?

Неожиданно соображаю, что я забыл одну очень важную вещь. А Надя, конечно, о ней и не вспомнила.

Чёрт. Это… это не очень хорошо.

Нет, я не против детей, наоборот. Я всегда хотел детей. Даже когда старшие брат и сестра меня доставали, я все равно думал, что хочу двух сыновей как минимум, и двух дочерей.

Когда моя сестра вышла замуж ей было всего восемнадцать, уже почти десять лет она живет с мужем. Видимся мы редко. Раньше вот я не особенно думал о том, что отдалился от сестры, у меня был Там, и родственного покровительства мне хватало. Тем более Надия всегда занималась моим воспитанием, была строгой, хоть и справедливой. Я был рад ее замужеству — решил — доставать не будет. А теперь вот… Теперь часто хочется, чтобы она была рядом, и со мной, и с Тамерланом, и с мамой особенно.