Мы никогда не были средним классом. Как социальная мобильность вводит нас в заблуждение

Но для начала обратимся к одному примеру. Некоторое время я терялась в догадках, в чем же состоит преимущество инвестирования в собственность, ценность которой ненадежна, однако мне понадобилось какое-то время, чтобы отыскать этнографические способы изучения этого вопроса. Проблема заключается в том, что обычно мы накапливаем собственность на протяжении всей нашей жизни, в какой-то момент инвестируя в академические регалии, затем приобретая жилье в ипотеку, направляя некоторые доли наших доходов в пенсии, накопления и страховые полисы, – при этом мы не смотрим на ситуацию со стороны, чтобы критически оценить накопленную нами собственность и ее совокупную ценность. Это идет на пользу процессу накопления, который подпитывается нашими инвестициями: скорее всего, мы будем инвестировать в привычные вещи, когда у нас нет четкого представления о том, что мы приобретем или потеряем с помощью этого. Однако есть некое исключение из этого правила – развод. Когда люди разводятся, им приходится делить между собой нажитую в браке собственность, включая ту, что невозможно разделить физически, например жилье или страховой полис. Этот раздел происходит в муках наступающих вместе с разводом экономических проблем, когда ценность вашего имущества представляется принципиальной. Так я и принялась за изучение разводов в Израиле, чтобы обрести лучшее понимание того, что именно означает собственность для ее владельцев.

Идея собственности как олицетворения инвестирования представляет собой один из устойчивых элементов наследия либерализма XVII века, который и сегодня присутствует в законодательстве о разводах в Израиле и в большинстве либеральных демократий. Согласно представлениям господствующего направления либеральной экономической мысли, люди более склонны к инвестированию, когда они уверены в неизбежной отдаче. С этой точки зрения совершенно нет разницы, какую именно форму принимает собственность, в которую они инвестируют, или что это значит для ее владельцев. Частная собственность – это просто стимул для всех членов общества прилагать усилия ради перспектив будущих доходов: тем самым возникает производительность, заставляющая экономику расти. Этот момент подкрепляет еще одно направление либеральной мысли, согласно которому результаты экономического роста будут доступны для всех, кто вносит в него свою лепту, пропорционально их вкладу. Указанные направления переплетаются, формируя общее представление о том, что частная собственность в качестве организующего принципа для ресурсов общества делает нас коллективно богаче.

Современное законодательство неявно отталкивается от этого представления, определяя собственность домохозяйства как результат инвестиций супругов и завершая их развод его разделом. Правовой процесс направлен на совершение равного раздела нажитой супругами собственности, даже если физически она неделима или же если ею официально владеет только один из супругов. Считается, что такой подход отражает разные, но при этом равные инвестиции разводящихся супругов в их совместное домохозяйство, например когда один супруг является кормильцем, а другой работает по дому. Большинство разводившихся людей, с которыми я разговаривала, пытались урегулировать свой развод во внесудебном порядке. Предписание закона делить собственность в равном объеме служило для них ориентиром, но гораздо чаще все заканчивалось изобретательными способами неравномерного раздела их имущества или же его статус оставался неизменным. Когда я спрашивала этих людей, сколько каждый из супругов инвестировал в совместно нажитое имущество, большинство из них отметали эту идею – они искали решения, которые позволили бы каждому из них твердо встать на ноги и продолжать собственную жизнь.