Мы никогда не были средним классом. Как социальная мобильность вводит нас в заблуждение

Забота о человеческом капитале – это то, что обычно отличает новые средние классы от старых. Волны реструктуризации экономики дестабилизировали ценность собственности в экономически развитых странах, уменьшив благоприятные возможности для владения ею или способность ее владельцев зарабатывать на рентах и прибылях. Более обеспеченные члены общества задались целью сохранить и укрепить свои преимущества иными способами – в частности, за счет преобразования своих материальных приобретений в социальный статус и обеспечения своим детям привилегированного доступа к лучшему образованию. В странах, где гордятся наличием новых средних классов, их происхождение связывается с переходом от прежних, наделенных собственностью элит к перспективе социальной мобильности, которая воплотится в жизнь благодаря профессиональным навыкам и образованию[58]. Новую эпоху порой называют эпохой меритократии: это подразумевает, что общество, которое когда-то благоприятствовало лишь рожденным в богатстве, затем открыло двери для всех, у кого есть мозги и пробивная сила. Благодаря ожиданиям, что использование подобных качеств окупится, эта система побуждает к инвестированию каждого.

Институт человеческого капитала интенсифицирует инвестиции не только потому, что запускается заново вместе с жизненным циклом каждого индивида, но и – это важный момент – потому, что эти инвестиции могут быть бесконечными. Каждый человек воплощает собой определенные диапазон и масштаб человеческого капитала, которые могут дать ему или ей некое преимущество в обществе, в особенности на рынке труда. В отличие от материального, объем человеческого капитала безграничен – однако его ценность всегда зависит от того, что могут предложить остальные. Таким образом, человеческому капиталу присуща неотъемлемая тенденция к увеличению: сколь бы я ни был хорош в каком-то деле, всегда найдется кто-то лучше и, если мы будем соперничать за одно и то же, я проиграю. Таким образом, нам приходится и дальше инвестировать в человеческий капитал, не столько для того, чтобы двигаться вперед, сколько чтобы держаться на плаву. Для экономической системы, основанной на ценности, которая производится посредством неослабевающего и изымающего ресурсы конкурентного инвестирования, человеческий капитал оказывается бесценной вещью.

Засилье человеческого капитала в социальной жизни подвергалось критике, поскольку условия для его успешного развития не вполне меритократичны. Под вывеской равных возможностей правят привилегии и растет неравенство. Наиболее убедительно это продемонстрировал социолог Пьер Бурдьё, рассматривавший, каким образом происходит накопление преимуществ в случаях, когда люди используют полученные от своих семей ресурсы для приобретения более значительных относительных преимуществ при помощи образования и культуры[59].

Благополучные условия детства превращаются в катализаторы успеха в особенности благодаря школам и высшим учебным заведениям. Если нам довелось родиться в привилегированных условиях, нас отправляют учиться в лучшие школы. Наше воспитание и ожидания наших семей готовят нас к тому, что мы будем успешно учиться в этих школах и обретать уверенность в себе, что и происходит – тем самым нам легче без уныния или потери набранного темпа преодолевать препятствия, о которые спотыкаются менее подготовленные. Лучшая успеваемость прокладывает путь к более престижным университетам, благодаря которым мы получаем возможность приобрести более ценные дипломы и квалификацию. Они могут обеспечить нам более привлекательную работу с более высокими доходами, которые мы затем можем употребить с пользой, живя в окружении равных по социальному статусу в лучших школьных округах, что позволит нам передать собственные преимущества нашим детям.

Вдобавок совокупность социальных, семейных и образовательных преимуществ предоставляет нам время, ресурсы и практику для формирования навыков, необходимых для выработки понимания тех форм искусства, литературы и музыки, которые почитаются людьми с аналогичной подготовкой. Способность «получать» нечто такое, что может ускользнуть от людей с меньшими преимуществами, приобретает социальный, а то и этический заряд, оказываясь признаком хорошего вкуса. Наши ценимые обществом вкусы, привычки и ощущения, отточенные годами их демонстрации (а это могут себе позволить лишь немногие счастливчики), способствуют тому, что нас более благосклонно принимают в обеспеченных кругах. Мы можем умело вкладывать эти качества в социальные позиции, которые основаны на подразумеваемых ими богатых вместилищах ресурсов. Если же нам удается конвертировать наши культурные ноу-хау в престижную работу, наш успех сопровождает аура изысканности, сообщающая тем, кто нас окружает, что мы заслуживаем принадлежащего нам.