Мы оседлаем бурю

Мы молча наблюдали, как равнины заливает свет, пока не осталось ни одной тени, где мог бы укрыться враг.

– Тысяч шесть? – предположил генерал Китадо. – Трудно сказать наверняка, но вряд ли меньше.

Я снова вгляделась в армию врага. В Рисяне легат Андрус показал желание устроить переговоры, но сейчас никто не поднял белый флаг. Никто не выехал в одиночестве к воротам. Они просто молча стояли, и город накрыло покрывало страха. Наши лучники были наготове, вытащив стрелы, но не приложив к тетиве. Рядом какой-то человек взвешивал в грязной ладони камень из ведра.

– Чего они ждут? – спросила я, дернув Мансина за рукав.

– Ничего, ваше величество, – ответил он. – Просто хотят, чтобы мы занервничали, задумавшись об этом.

Он прошелся вдоль стены, повторяя хриплые слова защитникам. Стоящий рядом со мной генерал Китадо положил ладонь на рукоять меча. Он не взял ни лука, ни копья, потому что его единственной задачей было охранять меня.

Мой взгляд привлекло какое-то движение в армии на равнине, рядом с катапультами. Солдаты рядом со мной переминались с ноги на ногу. Генерал Китадо напрягся, и, пока катапульты готовились к выстрелу, впереди от общей массы отделилась фигура, крохотная, похожая на муравья. Но даже с такого расстояния трудно было не узнать простую рясу чилтейского священника.

– Снова иеромонах?

– Нет, ваше величество, – ответил генерал Китадо. – Говорят, чилтейскую армию возглавляет доминус Лео Виллиус. И его нельзя убить, потому что его защищает сам Бог.

Бог и целый отряд левантийцев. Это и был тот человек в сером на холме в Рисяне.

– Это не может быть Лео Виллиус. Его же убил Танака.

– Говорят, его оживил Бог, ради единственного предназначения.

– Кто говорит? – напустилась на него я.

Китадо пожал плечами.

– Я слышал это в основном от солдат, ваше величество. И так говорят все. Крестьяне, возницы, путники. Женщины, которые зарабатывают, следуя за армиями.

– Мне это кажется полной чушью.

– Мне тоже, ваше величество, но как иначе мертвец смог снова подняться на ноги?

Ответа у меня не было. Доминус Лео Виллиус, предназначавшийся мне в мужья, убитый Танакой и из-за которого убили Танаку, стоял перед городом без оружия в руках. Он не нуждался в оружии. Его оружием была вся армия.

Выстрелили катапульты.

– Готовьсь! – проревел Мансин.

Я не сводила глаз с первого взметнувшегося камня. Он кувыркнулся в воздухе и врезался в надвратную башню, так что стена под моими ногами задрожала. Другой ударился о стену, за ним последовал еще один, и стена завибрировала до самого основания. Трудно найти много таких огромных камней, но от этого не стало легче, когда четвертый камень обрушился на надвратную башню сверху и унес с собой вопящих солдат.

Под градом камней генерал Китадо увлек меня вниз. Он дергался, принимая на себя осколки кирпичей. Его вес мог бы вышибить из моих легких весь воздух, если бы не кираса. Он скатился с меня, рассыпавшись в ненужных извинениях, голова у меня кружилась, вокруг кричали люди. Пожар осветил небо. Китадо потащил меня под прикрытие разбитой надвратной башни, и тут в стену врезался огненный шар, смяв еще больше солдат, а потом покатился в город, по-прежнему плюясь огнем.

Предводитель чилтейцев шел дальше, оставив позади островки всадников-левантийцев.

– Лучники, готовьсь!

Команда Мансина прорезала панику, и я вытащила Хацукой и стрелу. Рёдзи сказал, что все зло моего отца передалось луку, но если кто и мог победить чилтейцев, так это Катаси Отако.

– Не стрелять!

Они были еще слишком далеко, но первые ряды надвигающегося полчища и рабы со штурмовыми лестницами были почти в пределах досягаемости.

– Цельсь!

Хацукой со стрелой у тетивы изголодался по смерти, и каждый миг промедления был невыносим.

– Пли!

Я выпустила стрелу и, прежде чем она достигла цели, вытащила новую, добавив ее вслед. В точности как на утренних тренировках, когда мы с Танакой состязались, кто выпустит больше стрел за отведенное генералом Рёдзи время. Теперь мишенями были люди, и не было никаких установленных рамок.

О башню стукнулась первая штурмовая лестница, и через пару мгновений чилтейские рабы без доспехов перевалили через парапет. Первых тут же изрубили и сбросили на головы их товарищей. Один успел проткнуть лучника, прежде чем клинок меж ребер отправил его на вечный суд, но за первым успехом лавиной последовали другие. Их снова перебили. Один увидел меня и бросился в атаку. Убить императрицу. Возможно, этим он заработал бы свободу.

Генерал Китадо рубанул ему по ногам. А потом проткнул шею, так что острие меча вышло из затылка, и все было кончено, но появились другие. Новые рабы, новые солдаты, новые огненные шары из пылающей смолы и соломы. Новые крики. Новые вопли. Новые смерти. Я стояла за спиной Китадо с натянутым луком и разделывалась с врагами, прорывающимися сквозь нашу оборону.

Они были уже во дворе.

Левантийцы на поле по-прежнему не сдвинулись с места.

– Назад!

Раздался грохот, стена под моими ногами затряслась.

– Нет! Стойте!

От второго раската вздрогнул весь мир.

– Рокоро, готовьте людей! – прокричал Мансин. – Это таран! Несите масло!