Мы потребуем крови

– Это было… одиноко, – ответил я, жалея, что не смог подобрать подходящего слова и передать всю глубину своих чувств. Заклинатель лошадей, всегда в стороне, не принадлежит ни к одному гурту, не любит и не любим, не хранит верность ничему, кроме своих обязанностей, ни за что не сражается и ни к чему не стремится, просто вечный памятник ценностям левантийцев. – По-настоящему одиноко.

Тор кивнул, обдумывая услышанное. Понимая, что сейчас последуют новые вопросы, я порадовался нехватке времени.

– Побереги себя, ладно? – сказал я и приготовился присоединиться к своей группе солдат.

Он посмотрел на меня своим особым взглядом, отчасти хмурым, отчасти оценивающим.

– Да, не переживай. Я позабочусь о твоей императрице. Ты только не облажайся, ладно?

Я почти смирился с его привычкой огрызаться и просто пожал плечами.

– В случае чего всегда можешь сбежать через тот водосток.

Он фыркнул от смеха, не в силах подавить ухмылку.

– Да пошел ты. – В его тоне чувствовалась тщательно скрываемая симпатия. – Иди уже.

Он повернулся, чтобы пойти к императрице. Сабли висели у его бедра, и пусть он не был посвящен, все же Тор казался воином, которым так хотел быть. Времени сказать ему об этом не было, его не осталось уже ни на что, кроме как поспешить во двор, где взволнованно гудели левантийцы и кисианцы. Министр Мансин обходил группы с проверкой, клал руки на плечи и ободряюще кивал. Моя группа ждала у ворот. Командир кисианцев, капитан Кофи, кивнул в знак приветствия. Амун сложил кулаки в приветственном жесте.

– Капитан.

– Готовы? – спросил я, когда ворота медленно распахнулись.

Амун кивнул.

– Примешь командование, если меня ранят или… убьют.

– Ладно, если пообещаешь не раниться и не убиваться.

Я рассмеялся, тронутый скрытой под шуткой искренностью. Возможно, Амун не хотел терять меня, не хотел брать на себя командование, но, по крайней мере, он на это способен. Гурт Торинов изучал эккафо с самого детства, звукам, движениям и преданию учили с помощью танца.

Когда мы единой группой, несмотря на различия, проходили в ворота замка, я вспомнил, как впервые услышал о нем. Я был слишком мал, чтобы присоединиться к Гидеону и другим детям на уроке, поэтому мама отвела меня в сторону от лагеря и усадила в траву, царапающую сухими кончиками в конце летней засухи.

– Секрет эккафо заключается в его истории, – сказала она. – Каждый играет роль, но только одну. Нельзя играть больше одной роли, ведь ты не можешь быть несколькими людьми одновременно. Все начинается с совы оку. Она покидает гнездо на востоке и летит на запад. Ты помнишь, где восток, а где запад?

Я посмотрел на заходящее солнце и показал. Мамина улыбка согревала меня изнутри.

– И пока оку летит, она поет вот так, – мама изобразила ее крик, громко и ясно, я уже слышал, как это делали другие дети. – Попробуй.

Спустя несколько неудачных попыток и разочарованного топота ногами я наконец-то добился чего-то похожего и побежал на запад.

– Полет совы оку пугает мышь, – мама издала высокую трель, не совсем похожую на мышиную. А я так хотел присоединиться к остальным, что стал практиковаться и в этом звуке. – Мышь бежит в укрытие в южной точке круга. Ты знаешь, где это?

Она снова улыбнулась, когда я дал правильный ответ.

– Бегущая мышь будит песчаного кота, – продолжила она, сопроводив слова еще одним звуком и новым направлением, на этот раз с юго-востока на запад, и я пообещал себе запомнить это.

Три зверя – это просто. Только вот их оказалось не три, а двадцать семь. Число выглядело непомерно огромным.

– Не волнуйся, Рах, – сказала мама. – Ты не должен запоминать всех сразу. Я тебе помогу.

Мы вместе метались по траве, и каждый крик животного становился песней на устах моей матери. Наверное, мы выглядели смешно, пытаясь быть всеми животными сразу, но я чувствовал, что у меня все получается, что я – часть гурта, и был счастлив.

Мамы давно нет, но эккафо укоренилось в моем сознании, я пел и танцевал не задумываясь, однако теперь ночь казалась холодной и пустой, несмотря на присутствие Амуна.

Чтобы добраться до поля, где стояла лагерем армия светлейшего Бахайна, потребовалось больше времени, чем ожидалось. Идти в темноте пришлось медленно, и мы уже не успевали еще раз обсудить план. Императрица взяла лучников, а мы разделились на двадцать семь маленьких групп, каждой из которых предстояло исполнить роль какого-нибудь животного в нашем танце.

План основывался на карте, предоставленной кисианцами, но, бросив взгляд на лагерь, я понял, что все не так. Они не построили укреплений, а само поле оказалось больше и не такое круглое. Значит, все наши расчеты времени неверны.

– Проклятье, – выругался я, когда Амун присоединился ко мне на вершине холма. Лагерь внизу казался созвездием костров в чаше неправильной формы между холмами. – Надо…

– Я этим займусь.

Амун присел и в слабом свете луны начал сооружать из палок что-то похожее на план поля. Его губы напряженно шевелились. Только Кишава могла бы справиться с этой задачей с такой же легкостью.