Мы потребуем крови

На краю лагеря растерянные солдаты зажигали факелы и влезали в доспехи, а мы подобно порыву восточного ветра пронеслись сквозь них. В суматохе лиц было не различить, только тела, в которые мы вонзали клинки и бежали дальше, словно духи смерти во тьме. Амун держался рядом со мной. Вокруг раздавались крики, вспыхивали факелы. Я увернулся от стрелы, и она воткнулась в чью-то спину. На долю секунды я задумался, не императрица ли выпустила эту стрелу, прежде чем помчался дальше, клинком прокладывая путь сквозь лагерь, мимо шатров и лошадей, угасающих костров и разбегающихся людей. Наконец я почувствовал холодный воздух на другой стороне поля. Руки были скользкими от крови.

Рядом остановился задыхающийся Амун. Тяжелые шаги возвестили о прибытии наших кисианцев. Капитан Кофи, бормоча себе под нос, проверял, все ли целы. Амун считал. Шум позади нас усиливался, громкие крики могли заглушить звуки эккафо, но это уже не имело значения.

Пока Амун считал, мы переводили дыхание в темноте, слушая заполнявший долину шум. Через десять секунд я проверил, готовы ли капитан Кофи и его воины, и воспользовался последней возможностью вытереть с рук кровь и пот.

Досчитав до нуля, Амун с криком бросился вперед. Я последовал за ним, наши сапоги скребли по камням, а холодный ветер хлестал по лицу. Словно выпущенные стрелы, мы врезались в солдат на внешнем краю лагеря, прежде чем они успели нас увидеть. Удар в бедро и плечо, чтобы нарушить равновесие, а затем нож в шею или в горло, или в бок – куда легче дотянуться. Не останавливаться, не проверять, мертвы ли они, просто бежать дальше и бить снова и снова.

На этот раз кое-кто из врагов успел натянуть доспехи, и большинство схватило оружие, но мы не давали им объединиться. Один из них зажег факел, призывая остальных собраться. Амун увернулся от него, заступив мне дорогу. Я споткнулся об его ноги и едва не упал, но не мог его винить. Свет означал стрелы, и вскоре одна из них, вонзившаяся в грудь кисианца, заставила других солдат в панике броситься врассыпную.

Мы закололи столько, сколько успели, и продолжили движение.

К тому времени как мы прорвались на другую сторону поля, все тело болело и ныло от усталости. Йитти говорил, что мне нужно отдохнуть и подлечиться, но я снова пренебрег его добрым советом.

Пригнувшись в темноте у моих ног, запыхавшийся Амун начал считать. Капитан Кофи отстал от нас на несколько секунд и теперь пересчитывал своих людей. Он поднял два пальца, но выражение лица в темноте было не разглядеть. Двое убитых? Двое новых солдат? Я слишком плохо соображал, чтобы понять.

Каждая секунда ожидания выравнивала мое дыхание, но гасила огонь в крови, и к тому времени как Амун снова начал обратный отсчет, я был скован и обессилен. Ничего не поделать, я заставил себя двигаться и снова повел группу в хаос кисианского лагеря.

Теперь факелы горели повсюду. Кто-то подбросил дров в лагерные костры, и солдаты собирались вместе, пытаясь обороняться. Мы или неверно рассчитали время, или некоторые группы заблудились, наши люди рассыпались по лагерю. Несколько левантийцев, но в основном кисианцы в темных одеждах рубили врагов, которых когда-то называли друзьями.

Доверясь инстинктам, я в третий раз повел группу в стремительную атаку на лагерь. Солдаты разбегались, а те, кто попадался на пути, поили своей кровью мой клинок. Я мог бы бездумно продолжать эти набеги, но крик Амуна вывел меня из ступора. Краем глаза увидев, как он споткнулся, я тут же повернулся, не успев даже подумать, что в эккафо так не делается.

Амун уже поднялся на ноги, но двое солдат преградили ему путь.

– Вперед! Вперед! – крикнул я капитану Кофи. – Продолжайте двигаться!

Какой-то солдат бросился на меня, но подоспевший капитан вонзил нож в плоть под его поднятой рукой. Кисианец закричал, вытаскивая нож, и попятился, а Кофи на мгновение застыл, придя в ужас от убийства соотечественника, затем повернулся и побежал дальше.

Амун отступил, обнажая одну саблю. Солдаты светлейшего Бахайна приближались, готовые нанести удар. Я вонзил нож в спину одного из них и тут же выдернул, чтобы встретить другого, но когда тот повернулся, Амун вспорол ему живот. Два тела упали на землю между нами, и мы стояли, глядя друг на друга посреди хаоса.

– В эккафо ни за кем не возвращаются, – тяжело дыша сказал Амун.

– И когда объявили кутум тоже. Некоторые из наших правил – полное дерьмо.

Амун со смехом хлопнул меня по плечу.

– Это точно. Так куда мы там бежали?

Вокруг царил хаос: месиво разноцветных доспехов наших и вражеских кисианцев, совершенно беспорядочная атака и оборона. Несколько солдат продолжали держаться вместе, но многие были уже мертвы, ранены или сбежали, не дожидаясь, пока их настигнет удар из темноты. С десяток кисианцев собралось вокруг командующего, выкрикивающего приказы.

– Вот он! – Рядом с нами появилась Лашак с забрызганным кровью лицом. Кисианцы следовали за ней, как сбитые с толку овцы. – Светлейший Бахайн, – указала она на командующего, – ко мне!