Мы сделаны из звёзд

И все пошло по наклонной. На следующий же день она собрала вещи, написала матери записку, которую та, скорее всего даже не прочитала, села в пропахший протухшими полуфабрикатами трейлер к дерьмовой, гастролирующей рок-группе и умчалась в горящий развратными огнями Нью-Йорк.

Тогда все казалось ей фильмом с хэппи-эндом или бульварным романом за три доллара в журнальном киоске. Несмотря на все самые худшие качества людей, проявившиеся в одной только ее матери, Лилиан не знала настоящей жизни. Не знала этот подлый мир и подлых людей. Ей еще предстояло увидеть протухшую плесень в тех, кого называла своими друзьями, и лживую фальш в каждом произнесенном ими слове.

Так начались самые темные времена ее жизни. Хотя жизнью это было назвать сложно.

Алкоголь лился рекой, наркотики было достать проще, чем мятную жевачку, а в вытрезвителе она бывала чаще, чем дома.

Осталась только темнота.

И боль, и злость и страх вернуться обратно в Сэинт-Палмер, где все было не так.

Сначала это казалось весельем — не думать, жить моментом, плевать на правила. Осознание того, как далеко она зашла, пришло вместе с положительным тестом на беременность.

Конечно же, предполагаемый отец ребенка, бросил ее. Это было ужасно, алкоголь сменился слезами, носовые платки заменили наркотики. И вот, когда она уже смирилась с мыслью о том, что будет растить ребенка в одиночестве, случилось худшее.

Выкидыш.

И ее накрыло лавиной боли с ног до головы.

Все такая же мокрая, без цели к существованию, она сидела, освещаемая огоньками тлеющих у алтаря свечей, и молила о том, чтобы проснуться. Ведь это же просто плохой сон, верно? Ничья жизнь не может быть настолько ужасной. Никто на свете не заслужил такого. Жизнь забрала у нее больше, чем вообще возможно, без надежды вернуть потерянное. И если это не сон, то она больше не хочет жить.

— Я сломана, — шептала она, все же уверенная, что Господь больше не желает ее слышать. — Я не прошу починить меня. Мне просто нужно время. Дай мне собрать себя по кусочкам, и я докажу, что достойна шанса. Я усвоила урок. — по щеке катились слезы, которые она даже не силилась сдержать. — Я буду тем, кем всегда должна была быть. Вот увидишь.

Она снова здесь. В Сэинт-Палмере, где ее никто не ждет. Где могла быть другая жизнь и другая Лилиан.

Бездумно шагая по темным пустым улицам родного города, она неожиданно услышала оклик за спиной:

— Лилиан?

Ее давно никто так не называл. За два года ее начало преследовать такое огромное количество кличек и прозвищ, что она уже перестала откликаться на собственное имя.

— Фил? — позади себя она увидела Филиппа Уолберга — своего бывшего одноклассника.

Она знала, что Фил всегда был немного влюблен в нее, ходил за ней хвостом, помогал носить книжки из библиотеки и всегда вносил какие-никакие, но пожертвования для любой благотворительной организации, которую она когда-либо проводила.

Он был влюблен в ту, кем ты когда-то была, подсказал ей внутренний голос.

Натянув грустную улыбку на лицо, она поинтересовалась:

— Ты узнал меня со спины?

— Профессия обязывает, — пожал плечами он.

Теперь она увидела на нем новенькую черную полицейскую форму и фуражку, которую он нервно вертел в руках.

— Шучу, просто увидел, как ты выходила из церкви, — он шутил, но не улыбался — это было очень присуще Филу, она даже не удивилась, что он решил стать полицейским. Этот город отчаянно нуждается в таких Филах, которые каждую секунду настороже.

— Выглядишь...мокрой, — оглядев ее, заметил он.

— Попала пож дождь, — убрав потемневшие от воды волосы со лба, она съежилась, вспомнив, что на ней старые затасканные джинсы на высокой посадке, растянутый топ и вязаная сумка через плечо.

— Ты была на кладбище? — спросил он с беспокойством в глазах.

— На кладбище? И что я там забыла? — усмехнулась она.

Впрочем, ее улыбка потухла, когда она увидела погрустневшего Фила, качающего головой из стороны в сторону.

— Фил? Что не так с кладбищем? — он не отвечал ей, пытаясь собраться с мыслями. — Фил!

— Твоя мама, Лилиан... — он яростно взлохматил волосы на затылке. — Ох, мне так жаль. Правда.

Черное небо над головой дало трещину, горе растерзало ее сердце на маленькие кусочки, каждая молекула в теле кричала от острой боли. Жизнь еще никогда не была таким жутким, безвыходным концом.

Она не заметила, как затряслась от рыданий, как безвольно осела на тротуар, и ее обхватили сильные мужские руки. Перестало существовать все, кроме боли, застилающей глаза.

А Фил был рядом. Он отвез ее на кладбище к могиле матери, был рядом с ней, пока она роняла соленые слезы на мертвую землю под ногами, обнимал ее за плечи, когда замечал, что она снова была готова рухнуть в бездну.

— Как это случилось? — не своим от бесконечных рыданий голосом спросила она.

— Сердечный приступ, — так же не своим охрипшим голосом ответил он.

Она не знала, что в ее сердце может поместиться так много отчаяния. Это буквально разрывало ее на части. Чувство бесконечной вины затапливало изнутри.

Если бы она только осталась...Если бы не бросила семью ради собственного эгоизма....