Мы серые ангелы

Она быстро достала бутылку, принесла тарелку с капустой и налила целый стакан мутной жидкости. Папа выпил этот стакан, потом закусил капустой и увидел Светланку. Со словами: «А кто это тут у нас не спит, а?» подошёл и сел к ней на кроватку. Он теперь был в светлой рубахе без этих блестящих штучек. Светланка приподнялась, обняла папу за шею и прошептала ему в ухо: «Папа, я тебя очень люблю, но пусть мама больше никогда не плачет, хорошо?» — поцеловала в колючие усы и легла обратно на подушку. «Хорошо, хорошо, дочка, обещаю, ну всё, спи», — и опять щекотно её поцеловал.

Задёрнув занавеску, Степан вернулся к столу. Глаша сидела и тихо плакала. Степан налил себе ещё стакан самогона, крякнув, опрокинул его, закусил квашеной капустой.

— Завтра пойду этому свиноте ноги повыдёргиваю, — зло сказал он.

— Ой, не трогай ты его, — опять затараторила мама, — его уже муж Малёнкиной отметелил, он раньше тебя вернулся, там столько шуму было, из района приезжали, Малёнкина забрали, три недели просидел.

Степан уже захмелел и с улыбкой слушал жену. В голове стояло одно слово ПОБЕДА, он вернулся живой, здоровый к жене и дочке, а остальное всё мелочи, всё перемелется.

— А давай сына ещё сделаем, — обнял он жену.

— Да сделаем, сделаем, Стёпушка, только не сегодня, — заулыбалась Глаша, — с тебя сегодня какой уже работник, — и засмеялась.

— Да я ещё смогу, — заупрямился Степан, но сам встать из-за стола уже не смог.

— Давай, пошли спать, — Глаша подхватила мужа и потащила к кровати.

— Да я все четыре года на передовой, и два лёгких ранения всего, — бормотал Степан.

Глаша дотащила мужа до постели, и тот сразу уснул. Она счастливая прилегла рядом. Слёзы сами текли, она их даже не вытирала, только шептала: «Вернулся, вернулся, слава Богу, спасибо тебе, Господи, это я грешница, но я отмолю, не сомневайся, я ему ещё ребят нарожаю, сколько захочет…» Незаметно для себя Глаша уснула на груди у мужа, крепко, очень крепко обняв его.

Светланка лежала в своей кроватке и думала: «Какие странные эти взрослые, то смеются, то плачут, и всё в один день». Потом вспомнила, как сама бежала к речке, смеялась, споткнулась, упала, разбила коленку, было очень больно, и она заплакала. Получается, это не люди странные, это жизнь такая странная. С этими мыслями Светланка и уснула.

Земляне, братцы, спасибо!

100-летию «Атаки мертвецов» посвящается

Польша, крепость Осовец, 23 июля (5 августа) 1915 года.

— Господин подпоручик, там пополнение прибыло, пять человек, смотреть будете? — старший унтер-офицер Богатырёв вытянулся перед молоденьким подпоручиком Котлинским, командиром 13-й роты Землянского полка.

— Ну, давай, Богатырёв, показывай своих богатырей, — улыбнулся подпоручик своей невольной шутке.

— Да какие они мои, молодые, необстрелянные ишо, немец начнёт бертами бомбить, сразу обделаются, — зачастил Богатырёв, здоровенный верзила, списанный за что-то из гренадёров.

— Ладно, Богатырёв, мы тут после берты все обделанные ходим, — с усмешкой сказал подпоручик и, увидев удивлённый взгляд унтера, добавил: — Я в переносном смысле.

— А-а, а то я сразу и не понял, что оглохшие да землёй засыпанные, по нескольку раз в день, это уж точно, слава Богу, что какой день не стреляет немчура проклятая, — суетился Богатырёв, открывая перед командиром дверь.

Возле разбитого крыльца казармы стояло пять молоденьких солдат, в новой, ещё не застиранной форме, сразу после учебного полка.

— Смирно, — гаркнул унтер-офицер, солдаты вытянулись.

— Здравствуйте, солдаты, — поздоровался офицер, взяв под козырёк.

— Здравия желаем, ваше благородие, — дружно прозвучало в ответ.

Котлинский опустил руку и совсем по-простому сказал:

— Солдаты, вы прибыли продолжать службу в Зареченский форт славной Осовецкой крепости. Мы тут уже полгода держим оборону, и немцы ничего с нами сделать не могут. Вас причислили к 13-й роте 226-го Землянского полка, командиром которой я и являюсь. Зовут меня подпоручик Котлинский Владимир Карпович. Сейчас вас старший унтер-офицер Богатырёв распределит по подразделениям.

Рядовой Иван Кохановский стоял в строю вновь прибывших солдат, на вид он был очень молоденький, хотя зимой стукнуло уже двадцать годков. Подпоручик, смотря на его слишком молодой вид, засомневавшись, даже подошёл к нему и спросил:

— Солдат, сколько же вам лет, уж больно молодо выглядите?

— Рядовой Кохановский, двадцать, — вытянувшись, ответил солдат.

— А звать-то как?

— Иваном!

— А я думал, поляк, — улыбнулся офицер.

— Не, мы с Минской губернии, — в ответ начал улыбаться Иван.

— Земляки мы с тобой, Иван, как по батюшке-то кличут?

— Иван Иваныч я, — бойко отвечал солдат.

— Хорошо Иван Иванович, Богатырёв тебя распределит, трудно здесь, но мы тут все Земляне, соображаешь? — сказал подпоручик и отошёл к штабу.

Богатырёв, который всё это время топтался рядом, промолвил задумчиво: