Мы серые ангелы

— Хороший у тебя земляк, Иван, правильный, за таким солдаты к чёрту в задницу пойдут, а не только в штыковую, ну пойдём, я тебя в один неплохой блиндажик определю, — похлопал он по плечу Ивана.

Стоял тёплый июльский вечер. Было тихо, и, если бы не разрушенные казармы и земля вся в огромных воронках, под пение птиц было ощущение, что войны в этих местах и вовсе нет. Богатырёв подвёл Ивана к полуразрушенному блиндажу:

— Вот, Иван, залезай-ка сюда, там справа свободное место есть, извини, тут немец всё своими бертами разворотил, — заглянув в блиндаж, крикнул: — Сидоренко, принимай пополнение, — и слегка подтолкнул Ивана, — не дрейфь, мужики там хорошие, устроишься, на ужин ужо с ними пойдёшь, давай, — и пошёл по своим делам.

Иван, согнувшись, пролез через заваленный проход в блиндаж, внутри было попросторнее. Где-то тускло горела керосиновая лампа, едва освещая внутреннюю часть блиндажа. Размещалось там не менее 15—16 человек, кто спал на сколоченных нарах, кто сидел внизу и подшивался, где-то в углу пиликала гармошка. Из сумрака вдруг появился рябой дядька с нашивками ефрейтора и спросил:

— Это ты, что ли, пополнение, как фамилия, седай, давай я тебя запишу, — достав из-за пазухи строевую книгу с карандашом на верёвочке, начал его мусолить, — ну чего, говори, как фамилия, имя, отчество, откуда родом, ну и так далее, что, первый раз?

Записав всё, что положено, ефрейтор показал Ивану его место справа от входа в самом низу нар. Иван разложил всё своё небольшое хозяйство, попутно ответив на вопросы любопытных солдат, что родом он из деревни Заямочное Минской губернии, не женат и девку ещё не пробовал, чем вызвал усмешки солдат, и по блиндажу покатилась волна воспоминаний о жёнах, зазнобах и прочих женщинах.

После ужина и построения Иван прилёг на своё место и сразу уснул. Снилось ему, как в детстве с ребятами купали коней, соседская девчонка-задавака, которая ему очень нравилась, но она только смеялась над ним. Снилась мама… утром она поила их молоком из старых глиняных кружек… три брата, Иван-старший и сестрёнка… Его деревня, утром в тумане, луга, лес вдалеке…

Иван проснулся от сдавленного крика:

— Ребята, немец газ пустил, газ, газ, просыпайтесь, газ идёт!

Иван нащупал на боку повязку, которую ему выдали в учебном полку, быстро надел её и потуже завязал, затем свалился прямо под нары и затих. Теперь надо было лежать, не шелохнувшись, несколько часов, пока газы не унесёт ветром. Всему этому их учил фельдфебель Краснов, уже побывавший под газовой атакой немцев. Вокруг слышалась беготня, стоны, хрипы, кто-то сильно ругался, грохот падающих тел. Через несколько минут всё стихло, только кто-то ещё хрипел в углу блиндажа. Ивану было очень трудно дышать, но он терпел, фельдфебель Краснов специально заставлял их по два часа сидеть в этих повязках, он говорил, что по-другому не выжить.

Стояла сплошная, зловещая тишина, Ивану было очень страшно. Он не представлял себе, что ему дальше делать. Прошло не менее двух часов, потому что Иван начал задыхаться, ему стало очень жарко в повязке. Иван не выдержал и немного ослабил повязку, и тут же зашёлся кашлем от едкого газа, попавшего в лёгкие. Раскашлявшись, он ещё больше ослабил повязку, и газа стало попадать ещё больше. Иван уже не мог просто лежать, и он стал выползать наружу.

Наверху ему стало неожиданно легче. Видимо, воздух уже очистился, через некоторое время Иван, сильно кашляя, сорвал повязку, яркий свет ослепил его. Иван решил ещё немного полежать, пока утихнет кашель и глаза привыкнут к свету. Где-то вдали слышались разрывы снарядов. Вдруг он услышал чьи-то шаги и сдавленный голос, кажется, это был Богатырёв: «Есть, кто живой, поднимайтесь ребята, подпоручик к штабу кличет!» Шаги становились всё ближе и голос всё громче, да, это был Богатырёв. Иван очень обрадовался и страх куда-то стал уходить. Он открыл глаза, его уже так не слепило. Иван довольно уверенно встал на ноги и сразу закашлялся опять, вытирая рот рукой, она была в крови. Он стоял, его слегка пошатывало, и смотрел на приближающегося Богатырёва.

Тот шёл прямо на него, слегка согнувшись, с винтовкой и говорил свою фразу, подходя к местам, в которых могли находиться солдаты. Богатырёв увидел Ивана и угрюмо сказал: «Живой значит, молодец, давай, бери винтовку и шагай к штабу, там Котлинский, он всё скажет, а я тут ещё маленько живых пошукаю, господи, чё творится!».

Иван начал осматриваться, зрелище было ужасным, везде лежали мёртвые солдаты, кто в чём, некоторые ещё хрипели, умирая. Трава и та была вся пожухлая с коричневым оттенком. Ивану стало жутко, он ещё ни разу в жизни не видел столько мёртвых людей вместе. Иван, взяв винтовку, насколько это было возможно быстро пошёл к штабу, кашляя и сплёвывая кровь. Он шёл среди мертвецов и развалин, солнце уже поднялось, начинался первый день его фронтовой службы.