Мы снова встретились!

Сейчас на меня посыплются оскорбления, порочащие меня, моё агентство и мою международную репутацию.

– Мне кажется, что ты очень одинок, – говорит Коррина Коррина.

– ХА! Одинок? Это просто смешно.

– Я, конечно, не очень хорошо тебя знаю… – продолжает она. – Просто во время большой перемены ты всегда завтракаешь один, и я подумала…

– Один?! – я не верю своим ушам. – Да будет тебе известно, что на большой перемене я почти всё время общаюсь со своим деловым партнёром. Мы обсуждаем дела нашего агентства.

Я откашливаюсь.

– Если бы ты делала то же самое, это могло бы пойти на пользу твоему агентству.

Коррина пожимает плечами.

– У меня нет делового партнёра. Я работаю одна.

– Знаешь… Мне кажется, он тебе и не нужен, – рассуждаю я, ни капельки ей не сочувствуя. – У тебя ведь есть высокотехнологичное оборудование, которое ты используешь как…

Я прерываюсь.

– Как что? – спрашивает Коррина.

– Как костыль, – уточняю я.

– Как костыль? – смеётся Коррина. – Тимми, у меня почти ничего нет!

– Ну конечно! – не верю я.

Храп Ролло переходит в свист. Я переворачиваю его ногой на другой бок, чтобы прекратить это.

– Это правда, – уверяет Коррина. – У меня есть только бинокль. Набор для снятия отпечатков пальцев. И… что же ещё у меня есть? Ах да! Лупа. Это всё. Сказать по правде, я была бы больше рада деловому партнёру.

Она улыбается.

– А где ты нашёл своего делового партнёра? – спрашивает Коррина.

– Мой деловой партнёр – это мой близкий друг, – сухо отвечаю я. – Он большой и свирепый. Больше я ничего тебе не скажу.

Раздаётся треск: одна из горящих в костре веток разломилась пополам.

– Мы живём вдвоём с папой, – говорит Коррина.

Я молчу.

– Он редко бывает дома.

– Хм-м.

– А твои родители тоже редко бывают дома? – спрашивает Коррина.

– У меня только мама, – отвечаю я. – Она слишком часто торчит дома.

Коррина смеётся.

И двигается ближе ко мне.

– Слишком близко! – предупреждаю я.

– Извини.

Коррина пристально смотрит на меня.

– Ты что-нибудь слышал об императорских пингвинах? – спрашивает она.

– А кто о них не слышал!

– Они живут в Антарктике.

– Всем известно, что они живут в Антарктике. Я очень много знаю об арктических полюсах.

– Правда? Тогда, может быть, ты знаешь, почему они ни на кого не похожи?

– Расскажи мне. Мы с тобой потерялись в лесу. И нам всё равно больше нечем заняться.

– Хорошо, – соглашается Коррина. – В общем, у императорских пингвинов так заведено, что каждый год мама-пингвин и папа-пингвин отправляются в самую холодную часть Антарктики, чтобы отложить яйцо.

– Яйцо откладывает мама, а не папа, – напоминаю я ей. – И в этом нет ничего необычного.

– Я знаю, – говорит Коррина. – Яйцо откладывает мама. Ты прав, в этом нет ничего необычного.

– Тогда что в них такого особенного? – спрашиваю я. – Почему они ни на кого не похожи?

– Понимаешь, после того, как мама-пингвин откладывает яйцо, она уплывает. Она уплывает в море есть рыбу. И её не будет целую зиму.

– Целую зиму?

– Целую зиму.

– А что делает папа-пингвин?

– Это как раз самое интересное. Папа-пингвин не отходит от яйца. Ни на минуту.

Я вижу, как ещё одна ветка разламывается на две половинки. В ночной воздух улетает пепел.

– А почему ты мне это рассказываешь? – спрашиваю я.

– Потому что, когда я сижу дома и мне становится одиноко, ко мне приходит мой воображаемый друг, – Коррина понижает голос. – Его зовут Фредерик.

– Фредерик?

– Императорский пингвин.

Она делает паузу.

– Он не отходит от меня ни на минуту.

Пирамидка из горящих в костре веточек обваливается, и остаются только дымящиеся угольки. Мы смотрим, как они догорают.

– У меня есть белый медведь, – раскрываю я свой секрет, не отводя взгляда от затухающего костра. – Это… и есть мой деловой партнёр.

– Воображаемый?

– Ещё чего! Воображаемый! Он большой и свирепый. Он защищает меня от всего на свете.

Коррина придвигается ко мне.

– Я уверена, что он самый чудесный медведь на свете!

– Так и есть. Он самый чудесный.

– Знаешь, ведь белые медведи и императорские пингвины живут на разных полюсах, – говорит Коррина.

– Знаю.

– Как думаешь, твой белый медведь и мой императорский пингвин могли бы подружиться?

Она обнимает меня за талию. В лесу холодно, поэтому я не сопротивляюсь.

– Не знаю. Эпик очень свирепый.

– Его так зовут? Эпик?

– Да. Эпик.

– А Эпик когда-нибудь бывает не свирепым?

Я смотрю в её глаза: в них больше нет черноты, она светятся, отражая отблески ночного костра.

– Наверно, бывает. Иногда.

Коррина улыбается. И наклоняется ко мне.

Я целую её.

Потому что у меня замёрзли губы.

В это мгновение лес наполняется ужасными звуками: я словно разгневал богов.

Вековые деревья ломаются, будто спички. Ветки трещат. Кусты пригибаются к земле.

– Это Ужасный Зубастый Чихуахуа!!! – кричу я. Ролло просыпается от моих воплей. – Он сейчас СОЖРЁТ нас! Мы все ПОГИБНЕМ!

Ролло вскакивает на ноги. Коррина Коррина тоже вскакивает на ноги. Мы стоим, оцепенев от страха, и не можем оторвать взгляда от страшной рощи.

Я всматриваюсь в темноту и вижу, как какой-то огромный зверь раздвигает ветки секвой, он мчится к нам огромными прыжками и с грохотом приземляется возле нашего костра.