Мы уходим последними… Записки пиротехника

– Скажите, что пока ничего страшного нет. Железную дорогу мы полностью открываем. Так, Митя? – Бирюков согласно кивает. – Снимаем ограничение. Поняли меня?

– А не рано? Вы что-нибудь обнаружили? – домогается дежурный.

Мне не хочется выдавать никаких векселей. Лучше протянуть со всякими выводами до утра. Поэтому я кричу в трубку как можно уклончивее:

– Передайте, что специалисты сказали – все будет в порядке. Нам ничего не нужно, и никакого шума поднимать не следует.

– У нас же ничего нет, – шепчет мне Бирюков.

– Ничего, тут иногда и дипломатия нужна. Все, что понадобится, мы и здесь получим, а вмешивать в это дело больших начальников опасно.

Ночуем мы у какой-то пожилой вдовы.

Утром – ни свет ни заря – спешим на переезд. Кроме той бочки, которую мы видели, чуть ближе к переезду обнаруживаются признаки еще одной. Напеременку начинаем их раскапывать. Чтобы нас не теребили с докладами, в которых мы ничего не можем толком сказать, предупредили дежурного по станции, чтобы всем отвечал: «Они на фугасах». После часовой малопроизводительной возни с ножами, осмелев, мы осторожно пускаем в ход лом. Долбить не долбим, а так: ножом дырку проделаем – в нее лом. Отковыривается солидный кусок.

– Витя, пустота… – отдуваясь, довольный вполне законной передышкой, зовет меня Бирюков.

В начатой нами вчера бочке он наткнулся на… чурбачки. Нам пришлось немало повозиться, чтобы выудить их на свет. Вторая бочка, как и первая, тоже оказалась заполненной чурбачками, но очистить ее было еще труднее. За многие годы в болотистом основании дороги она сдеформировалась, набрала воды и грязи, а мороз крепко спаял все ее содержимое.

* * *

Крик «Едут!» застал нас как раз перед концом всей операции по извлечению чурбачков. Удивительно занятное зрелище предстало нашим глазам. Первой шла машина с надписью на борту: «Кинохроника», следующей – долгожданный ГАЗ-63 с потерявшейся группой, потом две «Победы» и еще один «газик». Они проходили мимо переезда почти церемониальным маршем, а мы стояли за кустами с грязными руками и вытянутыми физиономиями. Нам было неловко.

– Ну, Витя, пойдем выручать, что ли? – устало сказал Бирюков. – «Саперы спешат на подвиг…» – проворчал он, глядя на блестящую кавалькаду.

Как ни странно, но виновник всего этого блефа – поджарый черноглазый лейтенант – встретил нас с видом распорядителя большого бала.

– Заждались? – по-хозяйски участливо спросил он. А из машин уже вылезали репортеры, на ходу готовясь к немедленному интервью.

Вместе с группой Ванчихишвили приехал и майор Василий Петрович Заморев, поседевший на минном деле старый саперный волк. Он чувствовал себя крайне неловко в окружении журналистов и киношников. Я, сославшись на мифическую срочность дел и извинившись перед нетерпеливо ожидающими сенсации гостями, потащил упирающегося Ванчихишвили на место работ.

– Ну, какие здесь фугасы с неизвестной взрывчаткой? – насел на него Бирюков. – Что будем сообщать «Комсомольской правде» и остальным?

– Вот это дал ты, друг-кацо! – развеселился подошедший, моментально все сообразивший Заморев. И, кивнув в нашу сторону, «посочувствовал»: – Да не обращай ты на них внимания! Ну что они понимают в славе? Только и умеют ломом чурбаки выворачивать. А мы-то с тобой, а? Чистенько, культурненько провели время… С умными людьми побеседовали… А как на тебя смотрела эта журналистка в шубке! Позавидуешь… Ты ей еще так лихо – про взрывчатку, про мины, про снаряды…

И, не в силах больше удерживаться, он громко захохотал.

Для операторов и газетчиков нам пришлось придумать обтекаемую формулировку о незавершенности работ, о неясности результатов и т. д. Они удалились явно обиженные. А часа через полтора солдаты с миноискателями и лопатами доказали, что в районе переезда были только подготовлены места для установки фугасов (три пустые бочки, заваленные чурбачками), но взрывчаткой в них и не пахло. Остальные десять «подозрительных» мест – лишь гайки, болты и прочее железо, какового всегда много вблизи железной дороги.

Пять небольших перекуров

12 мая 1961 года. Станция Красное Село. Сегодня здесь ремонтировали мост через железную дорогу и под его опорами нашли фугас. Нас дезинформировали, сообщив, что обнаружен-де всего-навсего артиллерийский снаряд. Поэтому и выехали мы туда только вдвоем с Валентином Николаевым, нашим шофером. А когда ошибка выяснилась, было уже поздно вызывать подмогу: глубокий, никак не укрепленный шурф, на дне которого лежали противотранспортные мины, вот-вот мог обрушиться.

Две мины мы вытащили сравнительно легко. Подивились их великолепной сохранности, с любопытством перевели немецкую надпись: «Установлено 2 января 1943 года». Но дальше дело не пошло – раскапывать вдвоем огромную трехметровую яму оказалось немыслимым занятием. А кругом – дома, какой-то заводишко, поезда снуют, как трамваи…